«УКРАИНЕЦ» КАК ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНЫЙ ТИП

В.Ю. Даренский,
докторант Государственной академии руководящих кадров
культуры и искусств (г. Киев) кандидат философских наук, доцент

Beneficia usque loeta sunt dum videntur exolvi posse; ubi multurn antevenere, pro gratia odium redditur.
Tacitus. Ann. IV, 181.
( «Благодеяния до тех пор принимаются с признательностью, пока за них надеются отблагодарить; но становясь слишком большими, вызывают ненависть» (Тацит).)

В исследованиях прошлого, настоящего и будущего Русского Мира, в частности, украинизма как одной из попыток его разрушения, существует очень серьезный и недопустимый пробел. Если конкретно-исторические аспекты создания украинизма как радикального антирусского проекта к настоящему времени исследованы достаточно хорошо, то на другой - не менее, а может быть, и еще более важный аспект этой темы внимание обращалось явно недостаточно. Дело в том, что «украинское» сознание и ранее, и сейчас всегда опиралось не столько на известную псевдоисторическую мифологию, сколько на определенные психологические комплексы и деструктивные духовно-душевные процессы у определенного типа людей, которые становятся его адептами. Давно замечено, что «украинизм» изначально возник в качестве политической «секты»., и ныне, несмотря на свое массовое распространение, в полной мере продолжает сохранять все признаки сектантского сознания. А, как известно, сектантское сознание как таковое всегда одинаково и не зависит от того «вероучения», которое проповедуется в том или ином сборище. Поэтому псевдоисторическая мифология «украинизма», на которую более всего обращают внимание в силу ее очевидной дикости и возмутительности для всякого нормального человека, тем не менее является уже вторичным продуктом. Ради своего самосохранения она может со временем существенно трансформироваться, приобрести более респектабельный вид, но это ничего не изменит принципиально в ее окончательной цели -разрушении Русского Мира.
Первичным, базовым фактором принятия людьми украинизма является фактор экзистенциальный, то есть соответствие украинизма определенным деструктивным наклонностям в человеческой душе, - наклонностям, успешно культивируемым современной антихристианской цивилизацией. Делая экзистенциальный выбор в пользу особого духа украинизма, человек затем уже безропотно принимает и свято верит в любые дикости его идеологии, полностью утрачивая способность критического мышления и восприятия «неудобных» для нее фактов. Поэтому в противостоянии украинизму одной исторической критики его истоков, при всей ее важности, явно недостаточно. Украинизм нужно поражать в его «сердце», в самой глубокой его основе - беспощадно обнажая и разоблачая его экзистенциальные, а не только неприглядные исторические истоки.
Следует отметить, что множество тонких и глубоких наблюдений над внутренним «духом» украинизма можно найти у всех ярких авторов, уже более ста лет пишущих на эту тему. К настоящему времени они уже могли бы составить целую хрестоматию. Из новейших работ мы с большим уважением должны отметить философски глубокую, исторически компетентную и публицистически яркую книгу С.Н. Сидоренко «Украина - Россия: преодоление распада» (2006). Тем не менее, считаем необходимым продолжить размышления на эту тему, опираясь не только на исследования «украинского» сознания, отраженные в наших предшествующих выступлениях и публикациях, но и на большой личные опыт общения с его носителями.
Замечательный публицист-мыслитель В.В. Шульгин, наблюдавший первый выход «украинизма» на историческую арену в начале XX века, в статье «Украинствующие и мы» (1938) дал следующую классификацию тогдашних носителей «украинского» сознания.
«Как и другие сектанты, украинствующие могут бьггь разделены на три категории: 1) честные, но незнающие: это те, которых обманывают; 2)знающие, но бесчестные, призвание сих обманывать «млад-шего брата»; 3)знающие и честные. Это маньяки раскола, они обманывают самих себя. Первые две категории порой сливаются до неразличимости. Иногда никак
не разберешь, почему человек юродствует: потому ли, что он ничего не знает, что он rusticus [«деревенщина» - Авт.], как говорили римляне, и его обманывают другие, или же потому, что, очень хорошо все зная, он сам обманывает действительно незнающих.
Гораздо интереснее маньяки чистой воды. Они часто весьма образованы. Иногда по-своему честны. Если и вскакивают изредка на Пегаса лжи, то из этого седла их легко выбить, апеллируя к их же собственным знаниям. Но маниакальная идея сидит в них глубоко и, так сказать, quand meme [«сама по себе» - Авт.]. Если взорвать их идеологию бомбами несомненных фактов, они восклицают «тем хуже для фактов» и сейчас же выдумывают в подкрепление сво-ей мании новую аргументацию. Впрочем, всякие доказательства для них только линия второстепенных окопов. Цитадель же их в утверждении: хотим быть украинцами. Хотим быть и больше ничего. Пусть для этого нет никаких оснований вовне; основание - внутри нас» [5, с. 54].
Что изменилось с тех пор? Совершенно ничего. Впрочем, классификация В.В. Шульгина требует некоторой модификации. Первый, наиболее распространенный и абсолютно доминирующий в массе тип «честных, но незнающих» людей, именующих себя «украинцами», в наше время можно определить как рутинный. Это люди, которые вообще не подозревают, что еще сто лет назад самого понятия «украинец» не существовало, а их предки твердо называли себя русскими и отдавали за это жизни. К этому типу относится основная масса населения Западной Украины, а также сельское население других регионов. Эти люди просто не знают никакой альтернативной идентичности, тем более что на них ежедневно через СМИ и систему «образования» обрушивается целое море лжи, полностью лишающих их исторического сознания. Если, например, людям внушается, что Киевская Русь - это «древнеукраинская держава», то их лишают не столько конкретных знаний об этом периоде, но именно исторического сознания как такового, т.е. способности воспринимать прошлое адекватно, а не как удобную для себя фантазию. «Рутинная» «украинская» идентичность не является продуктом свободного выбора и рациональной рефлексии, и поэтому всегда, не смотря на всю свою привычность, остается весьма неустойчивой и малосодержательной.
Второй из названных В.В. Шульгиным типов, в наше время именуемый «профессиональными украинцами», можно определить как циничный. К нему, например, относится весь политикум «оранжевой» ориентации, в подавляющем большинстве - в прошлом бывших активных комсомольцев, совсем недавно выучивших официальную «мову» в качестве «родной»; преподаватели «истории Украины», срочно переквалифицировавшиеся из преподавателей «истории КПСС»; домохозяйки, с утра до вечера зомбируемые кухонным радио и от скуки зомбирующие своих близких и т. д. Эта категория людей, играющая важнейшую роль в распространении украинизма в массах и изображающая из себя «идейных», в действительности делает это из сугубо прагматических соображений конкретной корысти, и сменит «убеждения» тотчас, как только появится более выгодная альтернатива. К счастью, поскольку украинизм распространяется в первую очередь именно этим типом, то он и вызывает такое отвращение у массы здравомыслящих людей.
Третий тип, блестящая характеристика которого дана В.В. Шульгиным, следует определить как одержимый. Именно он в наиболее чистом «виде» являет экзистенциальные истоки украинизма и, как правило, вызывает отвращение даже у представителей первого «рутинного» типа «украинцев», сохраняющих естественное здравомыслие.
К первому «рутинному» типу в полной мере относится простое определение: «это русские, которые забыли, что они русские» (А.С. Филатов), а те экзистенциальные особенности украинизма, о которых будет сказано далее, у него проявляются очень слабо. Поэтому в дальнейшем мы будем говорить о двух последних типах - «идейных» украинцах к тех, кто имитируют «идейность» с корыстными целями.
Главная психологическая привлекательность «идейного» украинизма, привлекающая к нему новых адептов, - такая же, как и у любого другого сектантского сознания: желание, ничего не совершив, вдруг почувствовать себя избранным, особенным, принадлежащим к некоему «высшему» кругу людей, стоящим над всеми остальными - несознательными, порабощенными, темными и неразвитыми. Но если в религиозном сектанстве это требует хоть каких-то регулярных усилий (молитв, исполнения заповедей, самообразования и т. д.), то в украинизме ничего этого не требуется. Здесь нужно лишь объявить себя «идейным украинцем» (а для этого нужно знать лишь несколько примитивных мифов и лозунгов), иногда посещать соответствующие собрания, - и вот чувство собственной значимости, избранности и возвышенности над несознательной толпой «совков» и «манкуртов» вам обеспечено. Совершенно очевидно, что глубинный мотив такого решения нужно искать исключительно в сфере патологий человеческой души. А именно, в нем однозначно узнается стремление преодолеть личный комплекс неполноценности, не прилагая для этого никаких серьезных усилий. Такой вызод подтверждается многолетним опытом общения с «идейными украинцами» не только автора данной статьи, но и многих других людей. Естественно, здесь тоже бывают исключения, когда в эту сферу попадают яркие и сильные личности - но вес они там по понятной причине долго не задерживаются (среди широко язчестных примеров такого рода - Дм. Корчинский, Т. Черновол, А. Окара v др.).
Еще более патологична в моральном и психологическом отношениях ситуация у второго, циничного типа. Здесь ярче проявляется то общее экзистенциальное основание, которое есть и у первого типа, но у него остается «замаскированным». Это - страсть к неподлинности. «Украинец»
- это человек, который говорит на придуманном языке, верит в придуманную псевдоисторию и ходит в придуманную псевдоцерковь. Страсть к неподлинности бытия - очень глубокая, экзистенциальная страсть, всегда старающаяся внешне выдать себя за нечто прямо противоположное, -свойственна всем людям без исключения, ибо человек грешен. Но есть доктрины, которые ее специально используют и культивируют для своего успеха. Украинизм - из их числа.
Характерным для таких идеологий является то, что в них внутреннее состояние неподлинности - внешне, наоборот, представляется как стремление к подлинности и в это внешнее впечатление верят сами адепты. И дело здесь не в глупости и лицемерии (хотя и этого предостаточно), а в том же самом мнимом преодолении внутреннего «комплекса». Но вместо того, чтобы принять себя таким, каким ты есть, свою историю, такой, какая она есть ш т. д. - и взять на себя тяжесть ответственности за все это, чтобы сверхусилием преодолеть свои подлинные грехи и недостатки (в том числе, и национальные, и исторические), - выбирают другой, очень легкий, «халявный» путь: придумывают себе иллюзорного «себя», иллюзорную «историю» и т. д. - лишь бы ощутить себя во всем правым, лучше всех и ничего не делать. Отказываясь от тысячелетия (!) своей подлинной, а не выдуманной русской идентичности и русской истории, адепт украинизма окончательно отказывается от своей национальной, исторической, а значит и личностной подлинности, какой бы внешней фольклорно-шароварной романтикой все это не маскировалось.
Именно поэтому суть «украинской идеи» состоит в уходе из истории - в построении маленького государства по принципу «моя хата с краю», озабоченного исключительно жлобским «добробутом» и готового для этого холуйствовать перед кем угодно. В метафизическом смысле - это низменное желание перепрыгнуть из доисторического состояния жизни сразу в постисторическое, - бессмысленное и безнравственное, но комфортное существование «экономического животного». Это полный отказ от тысячелетия христианской истории - ибо мотивы принятия «украинской» идентичности, чисто эгоистические и животные по сути, радикально противоположны христианской совести. А в историческом смысле - это хамский плевок на могилы десятков поколений предков, свято хранивших свое русское имя и отдававших жизни за великую единую Русь.
На этой глубинной, экзистенциальной почве и формируется тот психологический тип «идейного украинца», для которого неизбежно, по уже классической характеристике Н.С. Трубецкого, всегда свойственны «печать мелкого провинциального тщеславия, торжествующей посредственности, трафаретности... дух постоянной подозрительности, вечного страха перед конкуренцией» [2, с. 373]. Общаясь с «идейными украинцами» каждый раз ужасаешься, в какую экзистенциальную яму; в какую культурную и психологическую резервацию они сами себя загоняют. Поза вечной обиженности, ощущение постоянной окруженности врагами и предателями, сочетающаяся, однако, с чрезвычайной надменностью и наглостью по отношению к инакомыслящим, которые фактически воспринимаются как недочеловеки («манкурты», «янычары», «бандиты», «пятая колонна» и т.д.), - пребывание в таком состоянии неизбежно приводит к разрушению всех нормальных нравственных понятий: возникает патологическая неспособность к диалогу и самокритике, комплекс «я всегда прав». Единственным способом общения с оппонентами становятся злоба, хаме гво и истерика. (Именно эти качества столь ярко проявились у деятелей так называемой «оранжевой революции», на которые, очевидно, и делалась ставка их кукловодами).
Именно под этот психологический и интеллектуальный «стандарт» и выстраивается вся культурная традиция украинизма. Известно, что основная часть того, что ныне относят к «украинской культуре» является попросту ворованным из общерусского наследия и наследия других наций - о «методе» создания «истории украинской культуры» хорошо писал Н.Ульянов: «начались поиски сколько-нибудь выдающихся живописцев, граверов, музыкантов среди поляков, немцев или русских малороссийского происхождения. Всех их... заносили в реестр деятелей украинской культуры» [3, с. 254]. Однако есть некоторые «знаковые» явления особого «украинского духа», которые и определяют выбор человеком этой традиции в качестве «родной». Особенно ярко это проявляется в художественной литературе. Очень точную и принципиальную мысль об этом высказал С.Н. Сидоренко:
«Пушкин, давший, по сути, начало великой русской литературе, задал ей на будущие времена высокий, свободный, благородный - одним словом, аристократический тон, сделав воз-можной для русской словесности ту «всемирную отзывчивость», о которой впоследствии писал Достоевский. И хотя, к сожалению, гораздо чаще приходится сталкиваться с понижением этого гона, чем с попытками ему соответствовать, - сами возможности для роста и совершенствования по заданному Пушкиным направлению -безграничны.
Украинская же литература, вышедшая из Шевченко, позаимствовала у него жалующийся, ропщущий, протестующий тон - тон подневольного и угнетаемого человека, крепостного раба, который борется за свободу и не видит ничего (и, по положению своему, неспособен увидеть) дальше вожделенной свободы, будущего ус-тановления справедливости и предвкушаемой жестокой расправы с угнетателями. Тон этот и остался с украинской словесностью по нынешний день» [1, с. 257]
Т. Шевченко, хотя и талантливый, но, в общем-то посредственный и малокультурный поэт (как минимум половина «Кобзаря» - явная графомания), потому и был «распиарен» в качестве «гения», что мощно и ярко передавал этот дух свирепого плебейства и рабской самовлюбленности (то, что в нашей традиции получило имя «смердяковщины»). Сформировавшись «внутри» русской литературной традиции (с другими традициями, не зная языков, он был практически не знаком), Т. Шевченко в максимальной степени выразил геростратовский протест именно против ее аристократического (и христианского в своей основе) духа свободы, ее нравственного покаянного пафоса и культурной всеотзывчивости. Естественно, что человек современной «цивилизации потребления», воспитанный во всепоглощающей гордыне и самолюбии, считающий всех вокруг чем-то ему обязанными и виноватыми во всех его бедах, очень далек от высокого и благородного духа русской классической литературы и очень близок духу «Кобзаря».
Именно этот особый дух «смердяковщины» лежит в основе украинской мифологии, делая ее столь привлекательной и «убедительной» для многих.
«Базовым» украинским историческим мифом, на котором по сути и держатся все остальные, является миф о русском «великодержавном шовинизме». Он такой же лживый, как и остальные, ибо русское национальное сознание никогда не основывалось на шовинизме. Но об этом после. Здесь важно другое. Важно понимать, что миф о «великодержавном шовинизме», якобы присущем русским, нужен именно для утверждения украинского мелкодержавного шовинизма. Именно такова, например, цель школьного «промывания мозгов» под видом преподавания «истории Украины»..
Понятие «шовинизм», как известно, употребляется в двух смыслах. В первом, более грубом и радикальном смысле, шовинизмом называют убежденность в своем превосходстве над другими нациями. В более мягкой, но не менее зловредной форме, шовинизм - это жлобское обособление какой-либо народности, основанное не на служении высоким историческим целям и ценностям, а исключительно на эгоистической корысти и принципе «моя хата с краю». Всякий, кому приходилось сталкиваться с со «евцгомими украшцямй», может засвидетельствовать, что обе формы шовинизма свойственны им в высшей степени. Каждый из них может бесконечно рассказывать о том, какие плохие москали и какие прекрасные украинцы (первая форма шовинизма), а также признается, что целью последних является отнюдь не служение каким-либо духовным ценностям и великим историческим целям, а исключительно своему брюху и жлобской гордыне, что и называется «добробутом», составляя единственный смысл стремления к «незалэжности». Это вид шовинизма свойственен пародам, добровольно отправляющимся на мусорник истории.
Характернейшей особенностью украинского шовинизма является его «мелкодержавность», т.е. мучительный комплекс неполноценности перед более развитыми нациями, в первую очередь, естественно, перед «северо­восточным соседом». Все сказки о «москалях», которые, мол, и не славяне, и не европейцы и т.п. как раз для того и сочиняется, чтобы меньше чувствовать, скрыть от себя этот комплекс. Однако этот самообман и лицемерие «свщомих украшщв» здесь идет еще дальше. Они лжив о и нагло приписывают собственный комплекс неполноценности тем из своих соотечественников, для кого не хуторянская «шаронарная» этнография, а великая общерусская культура являются родными и любимыми. Оскорбительные клички «малоросс», «янычар» и т.п. придуманы ими именно для тех коренных жителей нашей страны, которые сохранили подлинную историческую память, благодаря которой жители и Великой, и Малой, и Белой, и Червонной Руси (Галиции) в течение тысячи лет твердо знали, что все они суть единая Русь, единая Русская нация. Именно у так называемых «малороссов» нет и не может быть никакого комплекса неполноценности, ибо они ощущают себя полноправными членами и творцами великой Русской нации и культуры. Комплекс имеют как раз те, кто боится великого наследия великой нации и прячется в этническую «скорлупу», в свое хуторянское жлобство и ничтожество.
Таким образом, если даже и согласиться хотя бы на минуту, будто бы русским свойственен так называемый «великодержавный шовинизм», то даже и в этом случае их позиция была бы намного более предпочтительной в нравственном отношении. Ибо в ней, в отличие от мелкодержавного шовинизма «свiдомих украiнцiв», абсолютно отсутствовал бы комплекс неполноценности и произрастающие на его основе злоба и мстительность - самые плебейские и низменные качества человеческой души.
На самом же деле, русское национальное самосознание никогда не основывалось и не могло основываться на шовинизме - в противном случае Русь никогда не стала бы великой Россией. Великую державу невозможно создать насилием - даже при самой великолепной армии завоеванная территория не удерживается долго, если её население не почувствует общую державу своей и не станет служить ей не на страх, а на совесть. История России свидетельствует, что абсолютно подавляющее большинство входивших в её состав народов и территорий не только делали это добровольно, но и более того, долгое время просили и умоляли русского Царя взять их под свою защиту. Еще более того, склоняясь на эти просьбы Царь очень часто шел против интересов своей державы, вовлекая её в длительные войны с сильными соседями - исключительно из нравственных побуждений защиты единоверных братьев (как это было с Малой Русью или Грузией) или защиты малых народов от хищников-паразитов (так чаще всего было с народами Азии, освобожденных Россией от ига ханств-наследников Золотой Орды).
Россия представляет собой уникальный в истории пример великой державы, созданной не на основе принципа выгоды, как создавались империи Запада, а на основе принципа братства, требовавшего постоянной жертвенности в первую очередь государствообразущего русского народа. Мелкой и жлобской душонке мелкодержавных шовинистов этого никогда не понять, и поэтому они продолжают тупо фантазировать на тему «российской экспансии». Факты же свидетельствуют о том, что Россия была и остается уникальным феноменом империи-«донора», в которой «колониям» всегда жилось вольготнее, чем самому русскому народу, несшему основные тяготы государства на себе. Даже в советский период РСФСР занимала второе место среди республик производству ВЦП на душу населения (да и то после Эстонии, что весьма искусственно), но предпоследнее по потреблению на душу населения разных благ. Так что не «москали» ели чье-то сало, а как раз наоборот - и ныне Украина, покупая у России топливо по льготным ценам, доказывает это самым наглядным образом (а о ее «благодарности» за это лучше умолчим). И до чего должно быть стыдно народам, которые подобно птенцам кукушки, веками развивались и жирели за счет русских, в созданном ими государстве, а потом по-хамски оплевали и нагло «кинули» своих благодетелей, обвинив их «угнетении»! Если ныне их национальная совесть окончательно умерла, то есть еще и Божий суд, на котором все спросится сполна.
Мудрейший из античных историков Корнелий Тацит однажды заметил: «Благодеяния до тех лор принимаются с признательностью, пока за них надеются отблагодарить; но становясь слишком большими, вызывают ненависть». Очевидно, что здесь мы имеем именно этот случай. Низкая неблагодарность, неспособность осознать нравственный смысл своей истории -- это проявление плебейской гордыни составляет самое «сердце» украинизма.
Обо всем этом не нужно стесняться говорить прямо. Тем более что для обоснования Тацитовского «диагноза» будет достаточно самых простых фактов, которые мы кратко сформулируем следующим образом.
В период до 1917 года Россия как государство: 1) спасла южнорусский этнос от геноцида и, вероятнее всего, полного исчезновения; 2) предоставила ему уникальную возможность расселиться на огромных территориях и увеличиться в численности более чем в десять раз - ничто подобное было бы принципиально невозможно за пределами Русского Мира, там оставалась лишь роль самого отсталого захолустья, каковым была, например, Галиция до середины XX века; 3) обеспечила более благоприятные условия социального и культурного развития, чем у любого другого центрально-европейского этноса. В свою очередь, и советская власть на Украине никоим образом не может считаться привнесенной извне, но является столь же «автохтонной», как и в Великороссии. Поэтому все, что эта власть здесь потом делала, не может рассматриваться как внешнее насилие, но только как расплата народа за собственный выбор. Один из самых страшных геноцидов в мировой истории, Голодомор 1932-34 годов, имел своей главной причиной холуйство и желание выслужиться местной компартийной номенклатуры всех уровней - в подавляющем большинстве «украинской» по национальному составу. Her никаких фактов, которые бы свидетельствовали бы о том, что это была «политика Москвы». Однако именно само желание переложить всю ответственность за грехи своего прошлого на кого-то, лишь бы избежать нравственной рефлексии и покаяния - очень характерная черта «украинского» исторического сознания, свидетельствующая о его полном отрыве от народной, христианской почвы. Эта нравственная тупость и низость, это непонимание важнейшего духовного смысла и уроков собственной истории свидетельствует лишь о крайне низкой культуре людей, ныне претендующих на роль идеологов и «интеллектуальной элиты»
Украины.
Откуда же у мелкодержавных шовинистов берется такая бессовестная лживость? Не только от злобы и невежества - иногда бывают среди них люди и слегка эрудированные, и в общем-то добродушные. Здесь срабатывает особый психологический «механизм», который академик А. А. Ухтомский назвал «двойничеством». Суть его в том, что человек обвиняет другого в первую очередь в том, в чем виноват сам, тем самым занимаясь самооправданием, и лицемерно отводя упреки от себя. Чаще всего это происходит бессознательно. Такой человек видит перед собой не реального собеседника или оппонента, а своего «двойника», собственную проекцию, и поэтому, как говорит А.А. Ухтомский, «бредит сам с собой». Сам А. Ухтомский пишет об этом так: «Мы воспринимаем лишь то и тех, к чему и к кому подготовлены наши доминанты, т.е. наше поведение. Бесценные вещи и бесценные области реального бытия проходят мимо наших ушей и наших глаз, если не подготовлены уши, чтобы слышать и не подготовлены глаза, чтобы видеть... Пока человек не освободился еще от своего Двойника, он, собственно, не имеет еще Собеседника, а говорит и бредит сам с собою... завистнику и тайному стяжателю чудятся и в других стяжатели; эгоист именно потому, что он эгоист, объявляет всех принципиально эгоистами. Везде, где человек осуждает других, он исходит из своего Двойника, и осуждение есть вместе с тем и тайное... самооправдание» [4,179-181]. Этим первичным экзистенциальным установкам-отношениям к Другому как к двойнику или как к собеседнику соответствуют, по А. Ухтомскому, два противоположных способа истолкования других людей и явлений: «в первом случае человек домогается равенства тем, что стаскивает другого с его высоты до своего уровня, принижает его до себя. В другом случае он домогается того же равенства, но тем, что усиливается подняться со своего низа до того высшего, в котором видит другого» [там же, 170].
В народной мудрости это парадоксальное явление схвачено в известной поговорке о том, кто громче всех кричит «Держи вора!» Кричит сам вор для того, чтобы отвлечь от себя внимание. Характерными примерами этого служат уже упомянутые обвинения русских в «шовинизме» (с целью «оправдания» и маскировки собственного шовинизма) или приписывание собственного комплекса неполноценности тем, кто как раз от него избавлен. Другой характерный пример - разглагольствования украинских шовинистов на тему Переяславской Рады. Благодаря этому событию, то есть благодаря великой совести русского Царя и всего его народа, ввязавшегося ради спасения единоверных братьев от геноцида в абсолютно не выгодную для себя войну с двумя более сильными в то время противниками (Польшей и Турцией) и существует современная Украина и населяющий ее народ - в противном случае шансов сохраниться у него практически не оставалось. В ответ на это благороднейшее жертвенное деяние, как известно, была не только братская поддержка и верность малороссийского народа, но и систематическое подлое предательство тогдашних местных шовинистов -от Выгодского до Мазепы, многократно и по дешевке продававшихся всем подряд в расчете на эгоистическую выгоду. И вот нынешние их последователи добрехались до того, что стали обвинять в предательстве именно тех, кто спас их предков от гибели! Мир с Полыней, остановивший почти десятилетнюю бойню, объявляется «зрадою москалей»! А чего стоит миф о «военном союзе»! Эти невежды, всюду кричащие о своей «европейское™», очевидно, даже не знают, что по тогдашним нормам европейского международного права, союзы могли заключаться только между коронованными монархами, и поэтому даже самостоятельные княжества и графства принимались только в подданство - не говоря уже о не имеющем никакого юридического статуса сборище людей, составлявшем Войско Запорожское.
Еще одним примером, отличающимся особой лживостью и лицемерием, являются частые заявления о том, что русские якобы «ненавидят все украинское» и т.п. Впрочем, ни одного реального факта такой «ненависти» никто так и не смог назвать по той простой причине, что их не существует в природе. Русские любят все «украинское» просто потому, что считают его своим родным. Однако такие заявления и не нуждаются ни в каких фактах - они нужны именно для того, чтобы «оправдать» собственную ненависть ко всему русскому, в основе которой лежит примитивная плебейская зависть перед величием русской истории и культуры и чувство неполноценности.
Самый яркий пример лицемернейшего «двойничества» - это миф о «руссификации», который используется украинскими идеологами как раз для лицемерного прикрытия реальной политики насильственной украинизации - для развязывания откровенной войны против русского языка и культуры большинства граждан Украины. Сама ситуация, когда большинство населения страны не имеет своего языка в качестве государственного в современном мире является совершенно уникальной и беспрецедентной - кроме Украины, таких стран вообще нет. Однако вместо признания столь очевиднейшего факта, на фоне которого все разговоры о «демократии» на Украине просто смешны - продолжают рассказывать сказки о «русификации», которой на самом деле вообще никогда, не было (См. наши предшествующие публикации).
На том же «воровском» принципе построено и все то, чем промывают мозги школьникам под видом «истории Украины». Вся эта история есть ничто иное, как ворованная русская история - многовековая история земель юго-западной Руси. Известно, что население этих территорий вплоть до
украинизации» 1920-З0-х годов называло себя «руськими» (или «русинами» - в Галиции) и считало себя единым народом с великороссами. Этот факт с ужасом для себя обнаружили деятели «визвольних змагань» периода Гражданской войны. По воровской же «логике» подлинно русская история объявляется исключительно «украинской», но «вкраденой москалями».
Главный вопрос: почему подобные представления продолжают находить достаточно широкий отклик и становятся фактом массового сознания? Понятно, что это было бы невозможно без применения манипулятивных технологий и простого обмана. Однако важнее увидеть и объективные предпосылки временной популярности украинизма.
Как показывает опыт, «украинская идея» выполняет функцию, пользуясь термином А.И. Солженицына, «отрицательного отбора», втягивая в число своих приверженцев в первую очередь людей эгоистически озлобленных, обремененных комплексом неполноценности и поэтому стремящихся к самоутверждению за счет принижения инакомыслящих, а также откровенных приспособленцев. Однако важно заметить, что в наше время уже явное большинство адептов украинизма - это бывшие «русскоязычные» (а иногда они и остаются таковыми). Правильное, пусть и больное для души, объяснение этому факту дает С.Н. Сидоренко: «Для русского и русскоязычного населения Украины, составляющего не менее половины всех ее жителей, всегда были характерны духовная незаполненность, пустота. Всю жизнь разговаривая на русском языке, эти люди в массе своей совершенно не подозревали о духовных богатствах тысячелетней культуры, стоящей за этим языком. Когда их стали вынуждать поменять их язык и культуру на нечто другое, они без-ропотно согласились, оттого что были незатронуты этой культурой - так что, по сути, им и не пришлось ничем жертвовать (если не считать некоторых неудобств «бытового плана», неизбежно сопро-вождающих всякую «смену вывесок»).
По этой причине количественно ничтожная часть нынешних граждан Украины, - включающая население трех областей Галиции и кучку «национально свидомых» киевских «интеллектуалов», - которая имела хоть и примитивную, но собственную идеологию, состоящую из самохвальства и завистливой враждебности ко всему русскому - легко смогла подчинить себе всю эту огромную пусто-ту, наполнив ее своей идеологией» [1, с. 247].
Таким образом, совершенно неправильно, как это, к сожалению, часто бывает, рассматривать украинизм как нечто внешнее, навязанное извне и именно пропгиво-стоящее Русскому Миру. Действительно, украинизм всегда активно v, спользовался и поощрялся извне, - но в своих подлинных истоках это именно внутренняя русская болезнь. Украинизм - внутренняя экзистенциальная и нравственная болезнь Русского Мира, неизбежное следствие отхода от христианских ценностей жизни, на смену которым пришли позывы животной натуры в человеке, в том числе и этнический эгоизм. Это разновидность русского «западничества» и особой русской «смердяковщины». патологически обострившаяся на этнической почве, а также на почве утраты исторической памяти и элементарного бескультурья. Соответственно, и преодоление украинизма может быть только свободным нравственным актом возвращения к подлинным ценностям.
Именно этот процесс будет главным и определяющим фактом нашей истории в ближайшие десятилетия.
Литература
1.Сидоренко С. Украина - Россия: преодоление распада. - МиП, 2006. -
354 с.
2.Трубецкой Н.С. К украинской проблеме // Трубецкой Н.С. История.
Культура. Язык. - М.: Наука, 1995. - С. 361-384.
3.Ульянов Н. Происхождение украинского сепаратизма. - М.: Индрик,
1996. - 286с.
4.Ухтомский А.А. в дневниках и письмах. - СПб.: Изд. СПб. ун-та, 1992.
- 234 с.
5 Шульгин В.В. Украинствующие и мы // Украина - это Русь: Литературно-публицистический сборник / Под ред. М.И. Туряницы. - СПб.; «Редактор», 2000.-С. 54-81.

ФРАКТАЛЬНАЯ РАЗМЕРНОСТЬ МНОЖЕСТВ

М. И. ВИШИК

Московский государственный университет

им. М.В. Ломоносова

Как известно, размерность отрезка на прямой равна единице, размерность квадрата на плоскости - двум, размерность шара в трехмерном пространстве - трем и т.д. Однако в математике и научном естествознании уже давно известны множества точек, размерность которых выражается не целым числом, а действительным положительным числом. Отсюда название фрактальной размерности таких множеств, точное определение которой дается ниже. В статье приводятся примеры множеств, которые обладают фрактальной размерностью, не являющейся целым числом. Отметим, что этой проблематике посвящена также статья [1]. Большое значение имеет оценка фрактальной размерности аттракторов дифференциальных уравнений. При этом под аттрактором подразумевается множество точек, к которому стремятся решения рассматриваемого дифференциального уравнения при t + ?. Некоторое представление об этой тематике дается ниже.

1. ФРАКТАЛЬНАЯ РАЗМЕРНОСТЬ МНОЖЕСТВ НА ОСИ x

Пусть A - замкнутое, ограниченное множество точек на оси x. Множество A называется замкнутым, если из того, что xn k A и xn x при n + ? следует, что x k A. Множество A называется ограниченным, если существует такое число R, что | x | # R для любого x k A. Обозначим через Be(x0) интервал x0 - e < x < x0 + e. Be(x0) называют e-окрестностью точки x0 . Говорят, что окрестности Be(xi), i = 1, 2, _, M, покрывают множество A, если их объединение содержит множество A внутри:

Под e-фрактальной d-мерой множества A подразумевается число

m(A, d, e) = min M " ed Ї edN(e),

где N(e) = min M, причем min M берется по всевозможным покрытиям (1) множества A. Так, например, если A1 = [0, 1] является единичным отрезком на оси x, то N(e) = [1/2e] + 1, где [1/2e] обозначает наибольшее целое число, меньшее или равное 1/2e. Так как M - целые положительные числа, то такой минимум N(e) существует. Фрактальной d-мерой mF (A, d) множества A называется

Часто в конкретных примерах

Так, например, если A1 = [0, 1], то при d = 1

В то же время для d > 1

для d < 1

В общем случае замкнутого, ограниченного множества A на оси x легко видеть, что если mF (A, d ') < < + ?, то mF (A, d) = 0 для любого d > d '. Если же mF (A, d) > 0, то для любых d < d ' выполнено mF (A, d) = + ?. Следовательно, существует такое число d0 k [0, + ?), что mF (A, d) = 0 при d > d0 и mF (A, d) = + ? при d < d0 , в то время как mF (A, d0) может быть любым числом полуоси [0, + ?). Очевидно,

d0 = inf d, для которых mF (A, d) = 0.

Определение. Число d0, удовлетворяющее (5), называется фрактальной размерностью множества A. Оно обозначается dF (A ): dF (A ) = d0 = inf d (см. (5)).

Если A1 = [0, 1], то, как было показано выше, mF (A1 , d) = 0 при d > 1, mF (A1 , d) = + ? при d < 1 и mF (A1 , 1) = 1/2. Следовательно, dF (A1) = 1.

Пусть для N(e) = N(e, A ) (см. (2)) выполнены неравенства

где постоянные С1 и С не зависят от e. Тогда для фрактальной меры mF (A, d) имеют место неравенства

Отсюда, из (5) и сделанных выше замечаний следует, что

d = dF (A ).

Таким образом, если выполнено (5'), то показатель d в (5') совпадает с фрактальной размерностью dF (A ).

Отметим еще, что если имеет место (5'), то можно дать явную формулу для фрактальной размерности dF (A ). Действительно, взяв логарифм от всех членов неравенства (5'), имеем

Отсюда

Переходя к пределу при e 0+ в этих неравенствах, получаем

Пример 1.1. Фрактальная размерность множества

Рассмотрим покрытие точек окрестностями , k = 1, 2, _, p, где

Очевидно, эти окрестности не пересекаются, следовательно, согласно (2), с d = 1/2

Отсюда вытекает, что фрактальная мера

Следовательно, mF (A, 1/2) > 0.

Кроме того, мы можем покрыть все множество прежней системой окрестностей k = 1, 2, _, p, а точки множества A, лежащие на отрезке , - окрестностями где , Следовательно, число ep-окрестностей, которыми мы покрыли все множество A, равно Следовательно, наименьшее число ep-окрестностей , покрывающих множество A, допускает оценку

где C не зависит от p. Аналогично (7) получаем

Из оценок (7), (8) и (5'), (6) следует, что

dF (A ) =1/2.

Пример 1.2. Канторово множество и его фрактальная размерность

Канторово множество K = A получается из отрезка [0, 1] = D0 с помощью следующей конструкции. На первом шаге удаляем из отрезка [0, 1] = D0 интервал . Остаются два отрезка На втором шаге из каждого из отрезков и удаляем его серединную треть, то есть интервалы и . Остаются 22 отрезка: и т.д. На каждом шаге мы удаляем по серединной трети из оставшихся отрезков (рис. 1).

Канторово множество есть пересечение всех указанных выше отрезков, полученных на каждом шаге построения:

K - замкнутое множество (как пересечение вложенных друг в друга замкнутых множеств). Далее легко убедиться в том, что K состоит из точек x отрезка [0, 1], которые в троичном разложении имеют вид , где ai = 0 или ai = 2.

Теорема 1. Фрактальная размерность dF (K ) канторова множества K

Приведем идею доказательства этой формулы. Воспользуемся свойством самоподобия канторова множества K : часть множества K, расположенная на отрезке , подобна всему множеству K. Точнее, эта часть, которую обозначим получается из K с помощью умножения на всех точек множества K. Аналогично часть канторова множества K, расположенная на отрезке , подобна всему множеству и получается из всего K сжатием в три раза с центром в точке 1.

Если N(e, K ) - наименьшее число e-окрестностей, покрывающих K, а и есть наименьшее число e-окрестностей, покрывающих соответственно и то из свойства самоподобия имеем

Отсюда следует, что

Для упрощения последней части доказательства допустим, что

где ~ означает, что отношение величин слева и справа стремится при e 0 + к 1. (Заметим, что сделанное предположение не совсем точное, но приводит к верному результату.) Имеем из (10) и (9)

Отсюда

2. ФРАКТАЛЬНАЯ РАЗМЕРНОСТЬ МНОЖЕСТВ НА ПЛОСКОСТИ

Пусть A - замкнутое ограниченное множество на плоскости R2. Пусть Be(x0) = {x = (x1 , x2) k R2 | (x1 - - x01)2 + (x2 - x02)2 < e2} - круг с центром в точке x0 = = (x01 , x02) радиуса e. Be(x0) называется e-окрестностью точки x0 на плоскости. Определение фрактальной размерности dF (A ) аналогично определению в случае множеств A на оси x. Следует лишь под e-окрестностью точки x0 понимать круг Be(x0). Пусть N(e) = N(e, A ) - наименьшее число окрестностей, которое требуется для покрытия множества A. Ограничимся для краткости лишь тем случаем, когда для N(e) имеет место оценка (5'). Тогда аналогично (5'), (5"), (6) фрактальная размерность определяется по формуле (6), где dF (A ) - показатель в оценке (5').

Пример 2.1. Фрактальная размерность квадрата

Пусть A = {x = (x1 , x2) k R2 | 0 # x1 # 1, 0 # x2 # 1} - квадрат на плоскости R2. Очевидно, наименьшее число e-окрестностей Be(xi), i = 1, 2, _, N(e), которые покрывают квадрат A, допускает оценки

так как площадь квадрата равна 1, а pe2 - площадь e-окрестности. Из (5'), (6) и (11) следует, что d = = d(A ) = 2 (так как d = 2 в (11)).

Пример 2.2. Фрактальная размерность салфетки Серпинского

Опишем сначала замкнутое множество A на плоскости, которое называют салфеткой Серпинского. Рассмотрим замкнутый равносторонний треугольник D (то есть объединение его внутренних точек и его сторон). На первом шаге удалим из исходного треугольника открытый треугольник (без сторон), который имеет вершины в серединах сторон исходного треугольника. Мы получим три замкнутых треугольника (рис. 2). На следующем шаге мы аналогично удаляем из каждого треугольника равносторонние открытые треугольники - середины этих треугольников (см. рис. 2). Этот процесс мы продолжаем неограниченно. Пересечение полученных на каждом шаге объединений оставшихся треугольников называется салфеткой Серпинского S :

Теорема 2. Фрактальная размерность салфетки Серпинского S

Приведем лишь вкратце идею доказательства. Салфетка Серпинского обладает, как и канторово множество, свойством самоподобия: часть салфетки Серпинского S, находящаяся в (а также в и ), подобна с коэффициентом всей салфетке Серпинского. Поэтому, обозначая через N(e) = N(e, S) наименьшее число e-окрестностей, покрывающих салфетку Серпинского, имеем Тогда

Кроме того, можно установить еще такое неравенство снизу:

Предполагая для упрощения дальнейшего доказательства (с теми же оговорками, что и при нахождении фрактальной размерности канторова множества), что , из (*) получаем

Отсюда

Аналогично из (**) имеем

Из полученных оценок для d следует (12).

Заметим, что фрактальная размерность салфетки Серпинского больше единицы, но меньше двух.

3. ФРАКТАЛЬНАЯ РАЗМЕРНОСТЬ АТТРАКТОРОВ НЕКОТОРЫХ ДИФФЕРЕНЦИАЛЬНЫХ УРАВНЕНИЙ

Проиллюстрируем на примерах, что подразумевается под аттрактором дифференциального уравнения. Кроме того, найдем фрактальную размерность аттракторов конкретных дифференциальных уравнений или приведем оценку этой размерности.

Пример 3.1. Пусть дана система дифференциальных уравнений

Общее решение этой системы задается формулами

x1(t) = C1e- t, x2(t) = C2e- 2t, C1 , C2 = const.

Если заданы начальные условия x1(0) и x2(0), то траектория (то есть решение системы (13)), выходящая из этой точки, задается формулами

x1(t) = e- tx1(0), x2(t) = e- 2tx2(0).

Очевидно, любая траектория при t + ? стремится к точке (0, 0). В этом простейшем случае говорят, что точка (0, 0) является аттрактором A системы (13) (или решений системы (13)): A = (0, 0). Фрактальная размерность аттрактора A dF (A ) = 0.

Пример 3.2. Аттрактор, являющийся предельным циклом

Пусть дана система двух дифференциальных уравнений, которая в полярных координатах (r, j) на плоскости R2 имеет вид

Из уравнения (16) следует, что

j(t) = t + C1 .

Легко видеть, что окружность

r(t) = 1

является решением уравнения (15). Действительно, и правая часть уравнения (15) при r = 1 обращается в нуль: (см. [4]).

Таким образом, окружность (17), (18) является решением системы (15), (16), и притом периодическим с периодом 2p. Действительно, полярная координата j обладает этим свойством: точки с полярными координатами (1, j) и (1, j + 2p) изображают одну и ту же точку на окружности r = 1.

Теперь заметим, что если (r(t), j(t)) - решение системы (15), (16) и 0 < r(t) < 1, то из уравнения (15) следует, что то есть функция r(t) возрастает, приближаясь к значению r = 1, а траектория (r(t), j(t)) = (r(t), t + C1) совершает спиралеобразное движение внутри окружности r = 1 (рис. 3).

Если же решение (r1(t), j(t)) = (r1(t), t + C1) в некоторый момент t имеет r1(t) > 1, то, согласно уравнению (15), и r1(t) убывает с возрастанием t. В этом случае кривая (r1(t), t + C1) спиралеобразно приближается при t + ? к окружности r = 1 извне этой окружности.

Таким образом, решения (r(t), j(t)) системы, находящиеся вне и внутри окружности, и сама окружность имеют вид, изображенный на рис. 3.

Мы показали, что все траектории системы уравнений (кроме начала координат r = 0, являющегося неподвижной точкой системы (15), (16)) притягиваются (стремятся) при t + ? к окружности {r = 1} = A. Поэтому эта окружность называется предельным циклом системы (15), (16) (см. [5, 6]). Такой предельный цикл (притягивающий) называют еще аттрактором системы (15), (16). Фрактальная размерность этого аттрактора равна 1: dF (A ) = 1.

Пример 3.3. Система уравнений Лоренца и оценка фрактальной размерности ее аттрактора

При изучении аппроксимации системы уравнений Бусинеска, описывающей конвекцию жидкости, подогреваемой снизу, возникла система обыкновенных дифференциальных уравнений Лоренца, который впервые ее вывел и изучал. Эта система имеет вид (см. [3])

где s, r и b - некоторые положительные параметры.

Можно показать, что любые решения u(t) = (x(t), y(t), z(t)) системы (19) при t $ 0 ограничены в трехмерном пространстве. Точнее, имеет место оценка

| u(t) | 2 # e- 2lt | u(0) | 2 + C(1 - e- 2lt),

где | u | 2 = | x | 2 + | y | 2 + | z | 2, l = min(1, s), C - некоторая постоянная, выражающаяся через l, b и s. Из (20) следует, что при ограниченных начальных условиях: | u(0) | # M, траектории (решения) u(t) = (x(t), y(t), z(t)) системы (19), выходящие из u(0) = (x(0), y(0), z(0)), ограничены при всех t $ 0:

| u(t) | 2 # R(M ) = M 2 + C "t $ 0.

Следуя общей теории аттракторов дифференциальных уравнений, из (20) и (21) выводится, что система уравнений Лоренца (19) обладает аттрактором A. Точнее, существует такое замкнутое ограниченное множество A в R3, которое притягивает любые семейства траекторий системы (19). Это означает, что при | u(0) | 2 = | x(0) | 2 + | y(0) | 2 + | z(0) | 2 # M1 (где M1 - любая фиксированная константа) соответствующее таким {u(0)} семейство траекторий {u(t)}, u(t) = (x(t), y(t), z(t)), при t + ? равномерно стремится к множеству A, называемому аттрактором: {u(t)} A при t + ?. Доказано (см. [3]), что, например, при значениях s = 10, r = 28, b = 8/3 фрактальная размерность

dF (A ) # 2,538_

Заметим, что примеры 3.1 и 3.2 имели аттракторы (точка и окружность), для описания которых не требуется введения понятия фрактальной размерности. Но, как показывает пример 3.3, уже в трехмерном пространстве R3 поведение траекторий системы (с виду довольно простой) на самом деле достаточно сложно и фрактальная размерность притягивающего все решения множества (аттрактора) может быть больше двух, но меньше трех - размерности самого фазового пространства. В таких ситуациях (то есть при большом значении фрактальной размерности аттрактора) говорят, что наблюдается явление, подобное явлению турбулентности течений жидкости.

ЛИТЕРАТУРА

1. Жиков В.В. Фракталы // Соросовский Образовательный Журнал. 1996. № 12. С. 109-117.

2. Бабин А.В., Вишик М.И. Аттракторы эволюционных уравнений. М.: Наука, 1989. 296 с.

3. Temam R. Infinite-Dimensional Dynamical Systems in Mechanics and Physics. B.: Springer-Verlag, 1988. 500 с.

4. Вишик М.И. Поля направлений и соответствующие им траектории // Соросовский Образовательный Журнал. 1996. № 2. С. 111-117.

5. Петровский И.Г. Лекции по теории обыкновенных дифференциальных уравнений. М.: Наука, 1952. 232 с.

6. Понтрягин Л.С. Обыкновенные дифференциальные уравнения. М.: Наука, 1961. 311 с.

 

Цитата Павлова

"оранжевый" еженедельник "Свобода" N46, за декабрь 2007 года разразился русофобской статьей некого Андрея Бухтеева. Оскорблений в адрес Президента России и прошедших выборов в Думу ему показалось мало и в стиле бульварного листка он разразился пошлостью в адрес академика Павлова:
"...За четыре года до своей смерти великий русский физиолог Иван Павлов заявил: "Должен высказать свой печальный взгляд на русского человека - он имеет такую слабую мозговую систему, что не способен воспринимать действительность как таковую. Для него существуют только слова. Его условные рефлексы координированы не с действительностью, а со словами". Не знаю, во всем ли прав Нобелевский лауреат, так тотально обобщая, но относительно сторонников Путина он попал в точку".

Эту "цитату" весьма экстраординарного содержания "самостийнык" приписывает И.П.Павлову. Тому самому И.П.Павлову, который свои лекции нередко заканчивал словами: "Все это было сделано русским умом, русскими руками!"

При первом же прочтении эта цитата своим нелепым пассажем об ориентированности инстинктов на слова, а не на действительность вызывает сомнение в ее достоверности и смахивает на благоглупость дилетанта. Своему откровенному клеветническому русофобскому содержанию А.Бухтеев конечно же не может привести документального подтверждения авторства И.П.Павлова. Приходится это понимать так: отработал грантовые сребреники, напакостил и в кусты в расчете на несведущего читателя.

Между тем известно, что И.П.Павлов прочитал в 1918 г. две лекции: "Об уме вообще" и "О русском уме". Лекции эти опубликованы в журнале "Природа" (N8, 1999г.) В прочитанной 7 мая 1918 года лекции "О русском уме" И.П.Павлов, обращаясь к аудитории, говорил: "Вы видите, до чего русский ум не привязан к фактам. Он больше любит слова и ими оперирует". И только. Нет никаких печальных слов в адрес русского человека, да и смысловая направленность не имеет ничего общего с русофобией А.Бухтеева. "Печальный взгляд на русского человека" представляет собой в действительности фальшивку, стряпню политического интригана-русофоба.

"Весь я русский, всё, что есть во мне, всё вложено в меня моею русской обстановкою, её историею, ее великими людьми", - вот такие слова И.П.Павлов действительно говорил.

Северодонецк-2: преодоление страха

 

Аналогичная работа последовательно проводится и в отношении исторической памяти, без разрушения которой невозможно создать покорно идущее на убой, нерассуждающее стадо. Здесь тоже главной целью является уничтожение единой с Россией истории, правды о том, что и Российская империя, и Советский Союз были общим великим и успешным творением русского и украинского народов. Отнимая заслуженную гордость за подвиги предков, народу подсовывается подлая ложь про российско-советскую оккупацию и голодомор как геноцид русскими украинского этноса.

Целью ставится не только уничтожение исторической памяти Украины, невозможной без полководцев Паскевича, Гудовича, Драгомирова, Кондратенко, Ватутина, православных деятелей Феофана Прокоповича, святителя Димитрия Ростовского, священномученика митрополита Владимира, Гавриила Костельника, верных присяге патриотов — полковников Искры и Кочубея, замученных оккупантами и их пособниками узников концлагерей Талергоф и Терезин, молодогвардейцев и западноукраинских ястребков. Одновременно идет насаждение искусственно созданных мифов, призванных обосновать концепцию отечественной истории, написанной в духе интегрального национализма, как антирусский проект. Этот проект является настолько антирусским, насколько и антиукраинским.

Дело не только в том, что националисты во все времена выступают пособниками оккупантов, захватывающих украинские земли. Их историческая концепция подменяет подлинную историю Украины, полную блестящих побед и выдающихся свершений, плаксивым галичанско-оуновским краеведением, единственным содержанием которого является зоологическая ненависть к России, Великой Украине и православию.

Современная Украина — это, к сожалению, государство победившей оруэлловской утопии, где в архивах регулярно перепечатывались подшивки газет. Достаточно напомнить о работе руководства СБУ в области исторических фальсификаций. Оно уже успело объяснить, за бюджетные, кстати, средства, что гауптман гитлеровского вермахта Шухевич был лучшим другом еврейских и польских детей, а возглавляемый им 201-й полицейский батальон, вероятно, занимался в Белоруссии собиранием фольклора или заготовкой брусники для госпиталей.

Замечу, мы делаем ошибку, когда пытаемся не разоблачать, а только слегка корректировать мифы националистического агитпропа. Надо говорить всю правду, без оглядки на то, нравится она кому-то на печерских холмах или нет. Говорить, что никогда не было никаких 300 погибших под Крутами, как и говорить про страшный террор сечевиков и гайдамаков в период гражданской войны. Говорить, что не был великий голод 1932—1933 годов никаким геноцидом, а произошел благодаря стараниям местных активистов. Активистов из украинизаторской гвардии Косиора, Скрыпника, Чубаря и Любченко, хотевших выслужиться перед начальством колхозным строительством и хлебозаготовками, как сейчас их наследники выслуживаются перед посольством Соединенных Штатов вступлением в НАТО и ликвидацией отечественного ВПК.

Также понятно, почему для власть предержащих нет большей проблемы, чем уничтожение канонического православия с заменой его на действующую по принципу «чего изволите» «поместную» псевдоцерковь. Наш долг — защитить веру предков, как это сумели сделать казаки и православные братства перед угрозой насильственного насаждения унии. Необходимо сделать невозможным любое вмешательство в дела церкви, в особенности неприкрытое давление на иерархов и священнослужителей.

«Оранжевая» власть четко разделяет украинцев на сорта, и сорта эти, как сословия в Древнем Риме, четко градуируются — чем больше ненависть к украинско-русскому единству и православию, тем сорт выше.

Оказывается, тысячи казаков и украинских партизан, сражавшихся со шведами, — «прислужники царизма», а кучка нарушивших крестную клятву мазепинских иуд — гордость нации. Оказалось, что несколько человек, погибших под Крутами из-за трусости собственного командования, — герои на все времена, а полторы тысячи киевских рабочих, женщин и детей, расстрелянных австро-венгерскими наемниками Коновальца, не стоят даже упоминания. Оказалось, что погибшие за освобождение Украины воины Советской армии не нужны ющенковской Украине, а проводившие этнические чистки и массовые казни убийцы из УПА достойны канонизации.

Вполне логично, что подобные «исторические изыскания» выливаются во вполне конкретные негласные указания органам власти комплектовать аппарат «идеологически выдержанными» кадрами из Галичины и не принимать на работу ненадежных выходцев с юго-востока.

Достаточно посмотреть хотя бы на кадры МИДа: такое впечатление, что это реинкарнированное министерство канувшей в лету Западноукраинской Народной Республики — количество выходцев из Галичины в несколько раз превышает их удельный вес по Украине.

Отдельного упоминания достойно и то, как был нанесен смертельный удар боеспособности армии. Уничтожившее подготовку профессиональных офицерских кадров перенесение Института сухопутных войск в бывшее Львовское политучилище произошло только потому, что в Одессе невозможно было бы воспитывать командиров на традициях поклонения воякам СС «Галичины» и батальйона «Нахтигаль».

Если мы не остановим насаждаемый сверху процесс создания националистической идеологии государства, то проблематичным окажется существование Украины как независимого государства.

Если оппозиционные политики не выполнят своего долга по защите конституционных прав граждан, то вскоре центробежные силы приобретут радикальный характер, поднимутся целые регионы, и последствия подобного нарастания раскола предсказать и предотвратить будет уже невозможно. Эту работу по защите гражданского общества, свободы, инакомыслия, поликультурности и проводит Партия регионов в условиях жесткого прессинга власти, когда всем силовым структурам даны указания по травле крупнейшей политической силы, защищающей конституционные права граждан.

Мы отдаем себе отчет в том, что необходимо расширение этой работы, выведение ее с уровня партийного на общенациональный. Исходя из этого, мною в Северодонецке выдвигалась инициатива создания на местах, начиная с районного уровня, «Объединенных правозащитных центров», что было предложено сделать усилиями Партии регионов, ее союзников, местных советов, общественных организаций и правозащитных структур.

Функции ОПЦ не должны ограничиваться только задачей защиты людей, преследуемых по политическим мотивом, хотя это и чрезвычайно важно. Любой человек должен знать, что всегда сможет найти реальную защиту от преследующей его из-за убеждений власти, восстановить свои попранные права. Но их функции должны стать шире — защита не только конкретных людей, но и основополагающих конституционных прав в целом. Необходимо системное противодействие навязыванию в качестве государственной националистической идеологии, системная защита права на свободное использование родного языка и свободу вероисповедания. Да и чиновники станут поосторожней в нарушении закона, когда поймут, что безнаказанно это может не пройти и в скором времени придется отвечать по закону.

Безнаказанность дает захватившим власть силам уверенность, что дело создания «моєї нації» необходимо довести до конца любыми средствами. Можем ли мы быть уверены, что пример присвоения звания Героя Украины за массовые убийства мирного населения в прошлом не станет соблазном вновь применить насилие для установления тоталитарной диктатуры?

Те беззакония, которые мы сейчас наблюдаем, к сожалению, — далеко не завершение процесса моральной и правовой деградации власти. Намерение ввести уголовную ответственность даже за выражение собственной позиции в научной дискуссии весьма показательно.

Защита прав человека ОПЦ должна быть сугубо практической, а не декларативной, что нашло полное понимание у приехавших в Северодонецк. Да, пока у нас нет возможности провести через парламент государственный статус русского языка. Нет возможности перейти немедленно к федеративно-земельному устройству, чтобы дотационные «пьемонты» занимались популяризацией «нахтигалей» за собственные деньги, а не «несвідомих» бюджетообразующих областей, и чтобы каждый регион сам решал, как преподавать историю в школах. Нет еще возможности до реформы Конституции Украины ликвидировать как институт госадминистрации, нарушающие самим своим существованием права местного самоуправления и занятые в основном сбором откатов и контролем за политической благонадежностью.

Однако это не значит, что надо сидеть сложа руки до новых выборов. Правозащитные центры должны отстаивать попираемые конституционные права в соответствии с обязательными для всех государств международными нормами. Надо подавать иски в суд, устраивать массовые акции протеста и гражданского неповиновения, обращаться в международные организации. Надо делать все возможное, чтобы родители сами могли выбирать язык обучения детей, чтобы в школах не навязывались идеи Донцова, чтобы не преследовались приходы Украинской православной церкви, чтобы в массовом порядке за отсутствие преданности майданным «идеалам» не увольнялись бюджетники и не уничтожался бизнес непослушных предпринимателей.

Что нам мешает создать при ОПЦ сильные юридические службы? Что нам мешает обжаловать, вплоть до Европейского суда, каждое незаконное решение, начиная с отказа образовать в школе класс с русским языком обучения или увольнения по политическим мотивам? Что нам мешает создать воскресные школы, в которых бы преподавались подлинные история и культура Украины? Больше, чем противодействие власти, мешает собственная инертность, без преодоления которой ничего сделать не удастся.

Консолидирующим началом, которое сведет воедино в правозащитных центрах все подлинно демократические силы, будет не политика. Базовый объединяющий элемент, наша общая идеология — это защита прав человека, огромной угрозой которым является наступающий тоталитаризм. Проведение Северодонецка-2, принятие съездом конкретных решений подтверждает, что создание правозащитных центров на всех уровнях — реальность, до которой осталось сделать только шаг навстречу друг другу.

Не менее важным станет и создание центра, координирующего работу региональных ОПЦ, что положит начало будущей правящей коалиции, спаянной идеей защиты Конституции и прав человека.

История знает подобные примеры, когда совместно боролись с фашизмом самые разные политические силы и общественные организации, как это было с движением Сопротивления в оккупированной Европе.

Дальнейшее отступление уже невозможно. Любое соглашательство в вопросах языкового равноправия, свободы вероисповедания, противодействия извращению истории и насильственному насаждению национализма недопустимо, какими бы красивыми фразами про «компромисс» и «национальное согласие» оно не прикрывалось.

Дмитрий ТАБАЧНИК, народный депутат Украины

Метафора нелинейности в социальных системах.

    Р.Арзуманян 

    Метафора нелинейности в социальных системах. 

    Abstract. 

    Рассматриваются основные черты нарождающейся эпохи, характерной чертой которой являются быстрые и глубокие изменения, охватывающие практически все сферы жизни современного западного общества. Приводятся основные понятия и этапы развития линейной и нелинейной парадигм. Дается краткий обзор применения метафоры нелинейности при анализе системы международных отношений и международной безопасности. Делается вывод о целессобразности применения основных идей и понятий парадигмы нелинейности при анализе процессов в регионе Южного Кавказа.  

    Ключевые слова. "мозаичная культура", глобализация, фрагмеграция, нелинейность, теория сложности, сложные адаптивные системы, система международных отношений, система безопасности, дилемма безопасности, самоорганизованная критичность, кризисная стабильность, кризисная нестабильность. 

    Abstract. 

    The main features of emergent epoch, peculiarities of which are  rapid and deep changes covering all spheres of western society, are being considered. Basic concepts and stages of development of linear and non-linear paradigms are observed. Brief review of use of non-linearity metaphor while analyzing the system of international relations and international security is given. Expediency of application of main concepts of non-linearity paradygm while analyzing the processes in the region of the South Caucasus is concluded.   

    Keywords: "mosaic culture", globalization, fragmegration, non-linearity, complexity theory, complex adaptive systems, system of international relations, security system, security dilemma, self-organized criticality, crisis stability, crisis instability.  

    I. Основные черты нарождающейся эпохи. 

    Последние десятилетия современной мировой истории характеризируются большинством исследователей, государственных и общественных деятелей как эпоха глубоких и быстрых перемен. Происходящие события и явления получают различную оценку и интерпретацию, в зависимости от мировоззрения, философских убеждений или идеологических предпочтений авторов. Они могут трактоваться как "конец истории"1, когда протекающие процессы воспринимаются позитивно и рассматриваются как естественное и объективное разворачивание исторического процесса. Другой подход предлагает рассматривать происходящие изменения как следствие качественного технологического скачка, прихода "третьей волны" технологий, приводящего к рождению постриндустриального общества, экономическим базисом которого становится производство, переработка и потребление знаний, информиации и технологий2. Также предлагается рассматривать протекающие процессы сквозь призму "столкновения цивилизаций", когда напряжения в мировой политической системе рассматриваются как результат антогонизма и неизбежного столкновения обществ, разделенных по цивилизационному типу3.

     Во всех вышеприведенных подходах перемены, в целом, трактуются как позитивные. Очевидно, что западная мысль предлагала и другие, более нейтральные, интерпретации. Например, Тойнби 4 рассматривает развитие обществ в терминах "вызова – ответа". Общество в процессе своего развития вынуждено отвечать на вызовы, которые бросает ему внешняя среда, социальные силы внутри самого общества, через формирование отклика-реакции. Эффективность отклика определяет будущее общества, которое в результате или получает новый импульс для развития, или надламывается, не справившись с вызовом. Следствием надлома становится распад общества, или же оно застывает в своем развитии, переходя в стадию окостенения, - вплоть до очередных больших потрясений и катаклизмов, приводящих, в конечном счете, к его разрушению.

    Помимо положительных и нейтральных, очевидно, давались и различного рода негативные оценки. Это интерпретациии, оставляющие западному обществу шанс на позитивное разрешение нарастающего кризиса5, констатирующие закат европейской цивилизации6, а также фатальные,  исходящие из состоявшейся духовной смерти западного мира7. Таким образом, западная политическая, социальная и философская мысль давала и дает целый спектр взглядов и течений, в рамках которых происходит осмысление происходящих изменений, что, в свою очередь, говорит о наличии у западного общества потенциала и ресурсов для поиска путей дальнейшего развития или, возможно, выхода из кризиса.

    В рамках настоящей серии работ важным представляется констатация того факта, что мы  живем в эпоху трансформации институтов, процессов, опрокидывающих наши представления и подходы к оценке мира и своего места в нем8. При этом предлагается сосредоточиться на выявлении закономерностей, присущих самому процессу изменений как таковому, а не на его оценке и интерпретации. Подобного рода "отвлеченность" от индивидуальных черт того или иного общества, при осторожном и взвешенном подходе, позволяет выработать ряд рекомендаций, помогающих ориентироваться в быстро меняющемся мире.

    Попытки осмыслить происходящие изменения приводят нас к пониманию того факта, что в основе наблюдаемых перемен лежат более глубокие процессы, нежели просто технологические инновации9. Изменения затронули паттерны, лежащие в основе формирования таких социальных институтов, как семья, страны, мировая политическая система10. Если ранее мир выстраивался вокруг некоторых основополагающих тенденций, ключевых понятий и упорядоченных паттернов, то современная эпоха извлекает свой порядок и мир из противоположных тенденций и эпизодических паттернов11. Совершенно недавно жизнь личности, страны представлялась движением по более или менее четким линиям и траекториям, однако сейчас это выглядит как хаотическое движение с непредсказуемыми результатами12. Происходящие  изменения чаще всего связываются с понятием "новый мировой порядок", хотя достаточно справедливо высказываются сомнения в правомерности данного термина, так как то, что происходит в системе международных отношений, мировой политической системе трудно назвать порядком13.

    Таким образом, мы имеем дело с более глубокими процессами, для определения которых применение терминов эпоха, эра является достаточно условным и искусственным, так как довольно трудно назвать определенные конкретные сроки инициирования данных процессов. Это эпоха, формируемая непривычными глобальными структурами и процессами, не являющиеся интегральной частью предыдущей истории14. В терминах бределевской истории15 – нарождающаяся эпоха тождествена не сиюминутному событию, среднесрочной коньюктурной тенденции, но "long-duree" – глубокоукорененным упорядоченностям, посредством которых люди постигают самих себя, строят отношения с другими и формируют коллективы, которые  так отличны от предыдущей эпохи, что находятся вне возможности распознавания предыдущими поколениями.

    Вывод о том, что появление, например, эпохи СМИ качественно меняет культурное пространство Запада было сделано еще в 70-ые годы 20 века. В частности Абраам Моль16 (Abraham A.Moles), исследуя западную культуру, пришел к выводу, что под влиянием СМИ происходит превращение традиционной "гуманитарной" культуры в культуру "мозаичную". По Молю эти два фундаментальных понятия характеризуют принципиально разные типы культур. В основе "гуманитарной" культуры лежат ряд "основных предметов и готовых тем для размышлений, в отличии от предметов менее важных и мелочей повседневной жизни"17. Это предполагает наличие некоторой иерархии понятий, идей, постигая которые человек учится понимать и воспринимать мир. Благодаря этому любое явление, с которым сталкивается человек проецируется на жесткую, иерархическую структуру, состоящую из ключевых, второстепенных и третьестепенных линий и узлов. "Восприятия должны как бы проецироваться на экран знаний, который можно представить себе в виде напоминающей паутину сетки, строго упорядоченной относительно нескольких центров18.

    "Мозаичная культура", свойственная современному западному человеку, образуется на основе принципиально иного процесса и формируется на основе случая, - через длительный путь проб и ошибок. "Совокупность его (личности) знаний, определяется статистически; он черпает их из жизни, из газет, из сведений, добытых по мере необходимости. Лишь накопив определенный объем информации, он начинает обнаруживать скрытые в ней структуры"19. "Экран знаний" в "мозаичной культуре", таким образом, больше похож на войлок: "знания складываются из разрозненных обрывков, связанных простыми, чисто случайными отношениями близости по времени усвоения, по созвучию или ассоциации идей. Эти обрывки не образуют структуры, но они обладают силой сцепления, которая не хуже старых логических связей придает "экрану знаний" определенную плотность, компактность, не меньшую чем у "тканеобразного" экрана гуманитарного образования"20.

    Довольно большое количество симптомов позволяет сделать вывод о том, что процессы, наблюдавшиеся в западной культуре в середине 70-х годов, получили свое дальнейшее развитие, охватив, в конечном счете, практически все стороны общественной жизни Запада, увеличивая, тем самым, разрыв между современностью и предыдущей эпохой. Время четких, ясных решений возникающих проблем, по видимому, достаточно надолго ушло в прошлое. Необходимо привыкать жить в мире, для которого альтернативность вызовов и ответов, основывающаяся на предикате "или", - "или это решение, или то", сменяется на предикат "и", когда возможны и имеют право на жизниь оба подхода и оба решения. Это время, когда малые события могут иницировать непредвиденные и мощные процессы, предсказание которых является маловероятным. То, что казалось постоянным и надежным вдруг прибретает подвижность и становится эластичным.

    Опираясь на терминологию, используемую для описания лежащих в ее основе противоречий, нарождающаяся эпоха охватывает напряжения между центром и периферией, национальной и транснациональной системами, между национализмом и космополитизмом, …, между государствами и рынками, централизацией и децентрализацией, между универсализмом и партикуляризмом, между скоростью и пространством и т.д. и т.п21. Более того, в рассматриваемые процессы  включается и личность, - "личность является частью процесса глобализации, как любая другая базисная категория социально-теоретического рассуждения", - или точнее "глобализация включала и продолжает включать институциализированную конструкцию личности"22. Как отмечает один из исследователей "разграничение между глобальным и локальным становится очень сложным и проблематичным"23.

    Чтобы сфокусироваться на вышеприведенных противоречиях и противоположных тенденциях Джеймс Розенау (James Rosenau) предлагает использовать термин фрагмеграция.  

      "Для того, чтобы облегчить постоянное фокусирование на данной взаимодействующей перспективе, я использую термин фрагмеграция, термин, который некоторые находят неудобным, но на мой взгляд он помогает охватить напряжения и полярности, которыми отмечена нарождающаяся эпоха. Как концепция, фрагмеграция накладывает друг на друга процессы фрагментации и интеграции, протекающие внутри и среди организаций, сообществ, стран и транснациональных систем, таким образом, что становится просто невозможным не только рассматривать их в качестве взаимодействующих, но и причинно связанных24. При отсутствии широкораспространенного термина, однако, я утверждаю, что мы скорее живем не в эпоху глобализации, но в эпоху фрагмеграции"25.  

    Очевидно, что сложность и многогранность нового мира невозможно свести к одному какому-либо источнику26. Помимо влияния технологий, оказывающих постоянное давление на общество, немаловажное значение имеет тот факт, что процессы затронули и внутренний мир человека, его восприятие общества и самого себя. Как отмечал один из обозревателей "Имеет место постоянная борьба между коллективным и индивидуальным элементами внутри каждой личности"27. Розенау  приводит следующие трансформации на уровне личности, подпитывающие возрастающую сложность западного общества28. Во-первых, это повышающийся уровень квалификации, называемый автором  "революцией мастерства". Как результат, новые поколения по эмоциональному, интеллектуальному и прочим критериям развития качественно превосходят предыдущие поколения. Вторая трансформация связывается с возросшей готовностью людей вступать в ассоциации, союзы и пр. Это приводит к "организационному взрыву", когда все большее число организаций с слабосвязанной структурой и иерархией пронизывают мировое сообщество.  Третья трансформация связана с возрастающей мобильностью людей, которые с легкостью пересекают границы, страны – явление, которое автор называет "переворотом в мобильности".  Перечисленные выше трансформации на микроуровне приводят к изменениям во властных отношениях, существующих между личностью и социальными структурами, в состав которых он входит. Это, в свою очередь, становится источником напряженностей и возмущений между вновь формируемыми глобальными структурами и государственными институтами, остающимися основными элементами мировой политической системы29.

    Таким образом, изменения во внутреннем мире людей, новые технологии, сжимающие время и пространство, глобализация экономики, взрывной рост организаций, возросшая мобильность людей, фрагментация групп и государств и интерграция регионов, попытки силового внедрения демократических ценностей и распространение фундаментализма30 приводят к непрерывному усложнению общественной жизни и появлению большого числа вопросов и проблем, которые вынуждены решать люди, организации, государства. Каким образом личность и общество могут адаптироваться к происходящим изменениям. Как управлять паралельно разворачивающимися тенденциями движения к глобальному и локальному, как люди, группы, организации, общества могут продолжать движение к выбранной цели, сохраняя свои структуры и не дезориентируясь в непрерывно меняющейся среде непривычной новой эпохи31.

    Рассматриваемые изменения приводят к изменению роли института государства и формированию новых сфер власти32 (Sphere of Authority - SOA). Новые сферы власти, появившиеся, в том числе, как реакция на быстроменяющийся мир и преследующие цель овладеть и сделать управляемыми происходящие изменения, тем не менее, не в состоянии пока справиться с задачей сопряжения глобальных и локальных тенденций в развитии общества. Некоторые из новых сфер власти бросают вызов госцентричной системе национальных государств и самому институту государства, другие преследуют цель укрепления существующей мировой политической системы. В новые сферы власти оказываются включенными как население государств, так и широкий диапазон различного рода коллективов, - от неправительственных организаций до социальных движений,  научных сообществ, международной адвокатской сети и т.д. и т.п. Объединение в сферу власти происходит вследствие того, что каждая из них аккумулируют в себе определенный властный потенциал, не укладывающийся в привычные и общепринятые схемы распределения властных полномочий в обществе, государстве, мировой политической системе33.

    Хорошим примером новой сферы власти является кредит-рейтиноговое агентство (credit-rating agency): 

    Муди (Moody's) является кредит-рейтинговым агентством, которое сигнализирует электронному пастуху глобальных инвесторов, куда вкладывать свои деньги, говоря им, боны (облигации) каких стран являются выгодными, а каких нет. Это делает Муди могущественным агентством. Фактически, вы почти можете сказать, что мы вновь живем в мире двух супердержав. Есть США и есть Муди. США может разрушить страну, сравняв ее бомбами; Муди может разрушить страну, понижая котировку ее бонов (облигаций)34. 

    Как отмечает Алан Бейерчен, (Alan Beyerchen):  

    Многие респектабельные комментаторы считают, что сегодня мы находимся на пике падения национального государства как первичного актора на глобальной политической сцене. Оппонирующие акторы, согласно Карлу Бильдеру (Carl Builder) и многим другим, функционируют как в большом, так и малом масштабах организации35. Европейское клише говорит о том, что полномочия национальных государств просачиваются как снизу, так и сверху: супра-национальная структура Европейского Союза соперничает с суб-национальными уровнями правительства и кросс-национальными регионами за лояльность и энергию лидеров и населения. В глобальном масштабе национальные границы покрываются мультинациональными корпорациями, транснациональными криминальными организациями, неправительственными организациями и религиозными лидерами и сектами. Между тем этнические группы, локальные организации и соседство, созданные с таким трудом, превращаются в бросающие вызов анклавы36. 

    Аналогичное мнение высказывает и Розенау, который, констатируя факт уменьшения удельного веса государств, пишет о том, что они не в состоянии противодействовать распространению идей, контролировать протекающие через границы потоки денег, рабочей силы, продукции,. Многие государства не в состоянии обеспечить законность, препятствовать всепроникающей системной коррупции, эффективно применять вооруженные силы, не говоря уже о отслеживании и контроле наркотраффика, незаконной торговли оружием, перемещении террористов и пр.37. Уменьшение удельного веса государства есть следствие, в том числе, и уменьшаюшейся роли территории, которая перестает быть организационным фокусом процессов, протекающих в политическом пространстве История государств, пишет Розенау, есть история территориального размежевания, четких линий между географически ограниченными пространствами, но в нарождающейся фрагмегративной эпохе линии протираются и детерриторизация становится основным следствием всех вышеупомянутых потоков38. Таким образом, географический ландшафт (landscape) дополняется, а во многих случаях заменяется этношафтом (ethnoscapes), финансошафтом (financescapes), идеошафтом (ideoscapes), медиашафтом (mediascapes), техношафтом (technoscapes), и идентишафтом (identiscapes) 39.

    Рассмотренные выше процессы и явления приводят к тому, что государства превращаются в менеджеров пересекающих границы трафиков40 или еще жестче "музейную гвардию"41. Они выглядят агентствами, сопровождающими и обслуживающими поток бесконечных обменов через свои границы. Да, государство может применить силу для обеспечения своих функций, но уже не в состоянии выполнять роль актора, который определяет правила игры, по которым живет международное сообщество. Эта функция оказывается распределенной среди большого числа новых акторов, принадлежащих, в том числе, и новым сферам власти. Как отмечает один из обозревателей "Метафорой для международной системы является яйцо в скорлупе суверенитета, но в глобальном обществе сейчас готовится омлет…"42.

    Означает ли все вышесказанное, что государство, как неотъемлемый элемент мировой политической системы, является ненужным и лишним. Очевидно, что нет. Национальное государство еще долго будет оставаться необходимым инструментом организации малых и больших географических пространств43 и терминальным политическим элементом социальных систем44, -  пока процессы фрагемграции не приведут к появлению некоторого нового терминального актора пока еще только нарождающейся эпохи.

    Таким образом, имеются все симптомы того, что требуются новые подходы для оценки быстроменяющегося мира. Более того, данное понимание постепенно осознается сообществом, принимающим участие в формировании политического пространства. Необходимо научиться работать с всепроникающей неопределенностью и нарастающей динамикой политических процессов, что требует пересмотра и дополнения имеющегося в наличии интеллектуального инструментария. При этом важным становится осознание того факта, что грань между так называемыми точными науками и социальными науками является достаточно условной. Междисциплинарный подход, опирающийся на системологию, обладает большим потенциалом для формулирования и решения проблем в политическом прострастве45. Политическое пространство нуждается в новых парадигмах и метафорах, в рамках которых осуществлялся бы поиск ответов на вызовы нарождающейся эпохи. При этом надо быть достаточно осторожным во всех предпринимаемых шагах, так как метафоры и парадигмы, лежащие в основе нашего мировосприятия, оказывают непосредственное влияние на наше видение и понимание проблем, то есть играют немаловажную роль в формировании политического пространства46.

    Необходимость новой метафоры, таким образом, не прихоть и не сиюминутный отклик на текущие события, а требование, отражающее глубинные процессы, протекающие в современных западных обществах. При этом смена метафоры или ее адаптация к новым условиям является ответственным шагом, оказывающим влияние на все аспекты общественой жизни.  

      "Важно понимать, что наши метафоры, как и наши цели, "поле соревнования и стараний", и события, сами по себе, постоянно меняются, как результат сформулированных идей, исследования мира, попыток контролирования событий и достижения целей. Мы должны быть готовы не внедрять наши идеи и "картины мира" в основание (в качестве основного камня), так как основание мира часто оказывается катастрофически хрупким и ломким или подвижным и деформируемым, как лава"47. 

    Вопрос о том, насколько радикально новой будет новая парадигма, будет ли она использовать некоторые из базисных элементов старой остается открытым. Более того, всегда имеется опасность смешивания интеллектуального видения с реальными и имеющими место изменениями в мировых событиях или паттернах. Учитывая вышесказанное, большим потенциалом для описания рассматриваемых процессов обладает метафора нелинейности. При учете ограничений и критических замечаний, относящихся к метафорам как таковым, осознанное использование полученные в рамках данной парадигмы результатов позволяет рассматрвать ее в качестве возможного базиса для осмысления и интерпретации событий, протекающих в политическом пространстве и обществе в целом. В последующих разделах кратко рассматриваются основные понятия парадигмы нелинейности, а также  ее применение при анализе процессов в политическом простанстве.


 

    II. Основные понятия и этапы развития линейной и нелинейной парадигм.  

    Метафора нелинейности объединяет несколько научных дисциплин, концепций, основными из которых можно считать следующие – теория катастроф48, теория хаоса49, теория сложности50, фракталы51, клеточные автоматы52, самоорганизующиеся системы53 и др. Общим для всех перечисленных дисциплин является свойство нелинейности, которое предлагается использовать в качестве объединяющего термина.

    Нелинейность относится к большому классу терминов, образующихся через противопоставление или отрицание основного понятия. Можно упомянуть апериодичность, ассиметричность, неравновесность, также относящихся к данному классу. Подобный подход к формированию терминологии демонстрирует глубинные отношения между понятиями линейность и нелинейность, уходящие корнями в философию и культуру западного человека, истоки которых можно обнаружить еще у Аристотеля и других древнегреческих философов54. Неявное допущение линейности, которая выступает в качестве нормы, пронизывает весь западный мир55. Это означает, что рассмотрение нелинейности требует хотя бы краткого знакомства с метафорой линейности, ограниченность которой приводит к необходимости поиска новых метафор и парадигм.

    Линейная парадигма чаще всего связывается с именем Искаака Ньютона и называется ньютоновской. Свойства линейности включают пропорциональность, аддитивность, масштабируемость, редукционизм56. Пропорциональность приводит к тому, что для линейных систем малое входное воздействие приводит к малому выходному отклику, большое воздействие - к большому отклику. Линейный принцип аддитивности, наиболее яркой манифестацией которого служит высказывание "целое равно сумме своих частей", обеспечивает легитимность линейного редукционизма, - практики разделения большой и сложной проблемы на ряд относительно небольших и менее сложных задач, через решение которых и суперпозицию полученных результатов, находится решение исходной проблемы57. Масштабируемость является следствием свойства пропорциональности и позволяет рапространять результаты, полученные для системы одного масштаба, на системы другого путем пропорционального изменения входных и, соответственно, выходных воздействий. Если система является линейной, то обладание лишь частичной информацией о ее структуре и функциях, чаще всего, позволяет "вычислить" свойства и функции системы в целом.

    Как отмечалось выше линейность пронизывает все стороны жизни западного общества. Когда дела идут хорошо то говорят, что все "идет как часы", если организация хорошо работает, то о ней говорят как о "хорошо смазанной машине", когда стремятся подчеркнуть малость и незначительность явления, структуры, работника говорят "это всего лишь винтик в машине" и т.д. и т.п. Ньютоновская парадигма линейности оказалась такой четкой, ясной и простой, что была просто неотразимой. Она навязывала регулярность и масштабируемость там, где ее не было. Для объяснения явлений, мироздания в целом, она упрощала и линееризировала процессы, идеализируя реальность и рассматривая мир в качестве большой машины58. Однако реальная мощь линейности проявляется в способности производить технологию, - от парового колеса до кремениевых чипов и биотехнологий. Технология возможна только при неявном допущении линейности, без которой невозможно обеспечить повторяемость результатов, масштабируемость, переносимость, являющихся базисом любой технологии. Технологическое развитие, таким образом, изначально является линейным или умеренно нелинейным процессом59.

    Ограниченность линейной парадигмы и необходимость поиска новых подходов была осознана достаточно недавно. Обзор книг по физике показывает, что только 2 из 19 публикаций между 1910-1949 годами рассматривают нелинейные колебания, причем одна из них утверждает, что нелинейное поведение происходит "только на случайной основе", а другая относит их к важной теме, но говорит, что "мы не углубляемся в какие-либо детали"60 Главная неадекватность линейной парадагмы заключается в ее неспособности учитывать взаимодействия. Наследственно она концентрируется на рассмотрении элементов, агентов рассматриваемых процессов, пренебрегая или абстрагируясь от взаимодействий. В большинстве случаев именно взаимодействия между агентами внутри системы приводят к появлению свойств нелинейности.

    Под пост-ньютоновской или нелинейной парадигмой подразумевается систематизация природных, общественных явлений и процессов в качестве нелинейного феномена61. Нелинейные системы демонстрируют отсутствие пропорциональности и аддивности, когда малые воздействия на входе системы могут приводить к большим откликам на выходах, а невозможность абстрагирования и неучета взаимодействий, не позволяет применить методы линейного редукционизма, позволяющих  осуществить декомпозицию системы на ряд подсистем меньшего масштаба62. При исследовании нелинейной системы недостаточно думать о ней только в терминах частей или аспектов, вычленяемых заранее, через анализ и комбинирование которых получаются характерстики системы в целом, то есть "целое оказывается больше нежели сумма составляющих его частей"63,  количественно неэквивалентно своим частями и даже качественно не распознаваемо в составляющих компонентах. Результаты не должны предполагаться в качестве повторяемых, то есть попытки повторить один и тот же эксперимент наталкиваются на невозможность обеспечить его повторение. Нелинейная динамика, приводящая к произвольной чуствительности к малейшим изменениям в начальных условиях, делает невозможным какое-либо повторение или предсказание результатов эксперимента, - краеугольный принцип классических естественных наук64.

    Одним из первых, кто столкнулся с необходимостью анализа нелинейных систем был Эдвард Лоренц65, который разрабатывал компьютерную модель для предсказания погоды на основе достаточно простой системы нелинейных дифференциальных уравнений. При определенных параметрах модель оказывалась чувствительной к параметрам на входе, незначительное изменение которых приводило к совершенно разным состояниям системы. Явление получило название "эффекта бабочки", - когда взмах крыльев бабочки в одной точке земного шара может приводить к шторму в противоположной точке66. Как отмечалось выше, основной причиной подобного поведения системы является невозможность исключения взаимодействий, осуществляемых как между элементами системы, так и средой, когда невозможно изолировать систему от контекста, в которой она рассматривается. Это означает, что для нелиненйых систем одной из основных характеристик становится динамическое взаимодействие элементов между собой и средой. Как следствие, - если вы знаете что-то о нелинейной системе, вы не можете знать о ней чего-то большего, не можете изменять масштаб и экстраполировать результаты. Невозможность предсказания делает бессмысленным планирование и управление в привычном смысле слова67.

    Попытки проследить этапы развития линейной и нелинейной парадигм приводят нас к началу эпохи гуманитаризма, пришедшей вслед за средневековьем. Идея, что последующие феномены физического мира могут быть точно и полно предсказаны на основе ранних состояний, впервые была высказана иезуитским священником Роджером Басковичем (Roger Bascovich) (1711-1787) в 1750 году68. Хотя дальнейшее развитие данного направления принято связывать с именем Исаака Ньютона, сам Ньютон так и не смог решить задачу построения целостной теории мироздания. Работая над первым изданием Principia Mathematica, которая появилась на свет в 1687г, Ньютон столкнулся с трудностями при попытке перехода от проблемы гравитационного взаимодействия двух тел, к решению проблемы взаимодействия нескольких тел, которую он так и не решил69. В очередной раз он вернулся к данной задаче уже в 1694 г. при попытке описания динамики движения Луны вокруг Земли, которая, в свою очередь, движется вокруг Солнца – проблема взаимодействия трех тел70. Для объяснения стабильности солнечной системы Ньютон был вынужден ввести некоторую божественную корректировку71. Ретроспективно трудности Ньютона, связаные с нерегулярностью движения Луны являются объяснимыми. Как теперь известно проблема трех тел не имеет общего аналитического решения72.

    Это был Лаплас, которому удалось придать ньютоновской картине мира законченный вид, "убрав все известные ошибки и объяснив все известные аномалии в ньютоновской космологии и физике"73, что позволило ему сделать вывод о том, что вселенная является строго детерминистской в духе Босковича. Всеобъемлющую механистическую картину мира по Лапласу можно найти в работе "Философское эссе по вероятности" (Essai philosophique sur les probabilitiés) 1814 года, которая является введением к другой его работе, посвященной законам вероятности – "Аналитическая теория вероятности" (Théorie analytique des probabilitiés) 74.

    Он писал: 

    "Разум, который сможет в одно мгновенье постичь все силы, которыми оживляется природа и соответственную ситуацию сущностей, которые создают ее – разум, достаточно безграничный чтобы быть в состоянии рассмотреть эти данные для анализа – охватить одной и той же формулой как движения величайших тел Вселенной, так и мельчайшего атома; для него не останется ничего неопределенного и будущее, как и прошлое будет открыто для его глаз75. 

    В лапласовском понимании реальности - действие вселенной вплоть до мельчайших деталей и частей строго определяется количественными, предсказуемыми математическими законами. Данный подход ярко виден на примере так называемого "лапласовского демона". Если предположить существование демона, обладающего необходимой мощью разума, чтобы схватить в один момент времени все явления вселенной - для такого существа не останется ничего неясного и непредсказуемого как в прошлом, так и в будущем. Математические законы, лежащие в основе мироздания не оставляют какого-либо места для случая или неопределенности76. Строго детерминистское понимание мира воспринималось большинством ученых того времени в качестве безусловной истины. "Лапласовский детерминизм", утверждающий возможность долговременного и строгого предсказания всех рассматриваемых процессов, считался неоспоримым научным фактом.

    Однако уже Максвелл в конце 19 веке показал ограниченность такого подхода:

    Когда состояние вещей является таковым, что бесконечно малое изменение настоящего состояния будет только бесконечно малым образом изменять состояние в некоторое будущее время, состояние системы, как в покое, так и в движении, считается стабильным; но если бесконечно малое изменение в настоящем состоянии может приводить к конечной разнице в состоянии системы в конечное время, состояние системы считается нестабильным. Это очевидно, что существование нестабильного состояния делает невозможным предсказание будущих событий, если наше знание текущего состояния является только приблизительным и неточным… это является метафизической доктриной, что из одних и тех же предыдущих состояний следуют те же следствия. Никто не может отрицать это. Но это не может быть применимо к нашему миру, в котором одни и те же предыдущие состояния никогда не совпадают и даже не происходят дважды… Физическая аксиома, которая имеет некоторые схожие аспекты может выглядеть следующим образом "Схожие предыдущие состояния ведут к схожим последствиям". Но здесь мы переходим от одинаковости к схожести, от абсолютной точности к более или менее грубому приближению77.

 

    Первый человек, который понял, что проблема трех тел включает нестабильное, апериодическое поведение был Пуанкаре. В эссе 1890 года он показал, что гравитационная система, включающая три тела, масса одного из который качественно меньше двух остальных демонстрирует непредсказуемое и сложное поведение78. Данное "хаотическое" поведение является фундаментальной характеристикой системы и ее невозможно исключить или уменьшить через сбор большей информации, применение более строгого математического аппарата и пр79. Так писал Пуанкаре в 1903 году о возможности ситуации, когда малое входное воздействие приводит к большим и заметным эффектам: 

    Очень малая причина, которая ускользает от нашего внимания определяет значительный эффект, который мы не можем видеть, и поэтому мы говорим, что эффект является случайным. Если мы точно знаем законы природы и состояние вселенной в начальный момент времени, мы можем точно предсказать состояние той же вселеной в последующий момент времени. Но даже если предположить, что все законы природы не являются секретом для нас, мы только приблизительно можем знать начальное состояние. Если это позволяет нам предсказать будущее состояние с тем же приближением, что требуем все мы, мы можем говорить что явление является предсказуемым, что оно управляется законом. Но это не всегда так, может статься, что малое различие в начальных условиях приводит к очень большим изменениям в конечном явлении. Небольшая ошибка в предыдущем может приводить к громадной ошибке в последующем. Предсказание становится невозможным и мы имеем случайное явление80

    Одним из первых экспериментов, показавших что хаос и нелинейность является как математической, так и физической реальностью, был проведен Альбертом Либчабером (Albert Libchaber) и Жан Мурером (Jean Maurer) в середине 70-х годов 20 века с сверхтекучим гелием81. Ученые были вынуждены признать, что нелинейность и хаос является неотъемлемой частью большого числа физических явлений, включая процессы в биологии и даже экологии82. В 1986 г. сэр Джеймс Лайтхил, ставший позже президентом международного союза чистой и прикладной математики, сделал необычное заявление: он извинился от имени своих коллег за то, что "в течение трех веков образованная публика вводилась в заблуждение апологией детерминизма, основанного на системе Ньютона, тогда как можно считать доказанным, по крайней мере с 1960 года, что этот детерминизм является ошибочной позицией"83.

 

    III. Использование метафоры нелинейности в системе международных отношений и безопасности. 

    В отличии от линейной, нелинейная парадигма на сегодняшний день пока не имеет хорошо разработанного формального аппарата, который можно было бы использовать для получения каких-либо количественных характеристик, однако целью метафоры является не только и не столько получение количественных характеристик, сколько в определении общих принципов мышления, оценки ситуации и в этом плане формулировка вызовов нелинейности в терминах философии, политических наук без применения сложного математического аппарата и методов компьютерного моделирования является важным этапом развития, так как достаточно небольшой круг политических и государственных деятелей в состоянии понять и использовать формальный аппарат точных наук84. По аналогии с подходом, используемым в других научных дисциплинах, представляется эффективным работа с понятием нелинейности, без попыток его точного определения, как, например, понятие энергия, которое активно используется с 19 века, но до сих пор остается достаточно абстрактным. "Очень много людей имеют хорошие идеи что представляет собой энергия и как она работает… Но энергия реально не была понята … пока люди двигались по пути точного определения. Результат был получен в виде законов термодинамики"85. Мир нелинейности оказался открыт и его подходы все глубже проникают во все страты современного общества, включая наиболее консервативную гуманиратную сферу, социальные и политические науки. Более того, элементы парадигмы нелинейности входят в концепции безопасности86. Появилось понимание того факта, что имеются ограничения линейного предсказания и управления и линейный редукционизм должен быть дополнен нелинейным. Политики и государственные деятели должны учиться работать с новой терминологией и понятиями, которые более адекватны современной эпохе.

    Одним из исследователей, применивший понятийный аппарат метафоры нелинейности к изучению системы международных отношений является Роберт Джервис87 (Robert Jervis). В отличии от традиционного взгляда, Джервис достаточно убедительно показывает, что  для рассматриваемой системы важную роль играет не только поведение акторов, но и взаимодействия, осуществляющиеся как между самими акторами, так и акторов с средой. Джервис неоднократно прибегает к понятию системного эффекта, каждый раз пытаясь по разному сформулировать его, - как "целое не равно сумме своих частей", "результат не может быть предсказан из отдельных действий", "взаимодействия не могут быть поняты аддитивно" и т.д. Системный эффект, наличие которого вынуждает рассматривать систему международных отношений в качестве сложной, во многом достигается именно благодаря взаимодействиям и влиянию среды. Джервис приходит к заключению, что вследствие большого количества соединений и взаимодействий между элементами, поведение системы невозможно понять через суммирование характеристик ее частей или анализ билатеральных отношений между ее частями, тем самым исключая применение линейных моделей88.

    Дополнительно Джервис идентифицирует три типа взаимодействий, которые могут приводить к непредсказуемому поведению системы89. 

    Первый тип взаимодействий: Результаты не могут быть предсказаны из отдельных действий.  

    Достаточно часто можно встретиться с ситуацией, когда каждое из действий, акций, осуществленное по отдельности не приводит к каким-либо негативным последствиям, однако их совместное применение оказывает разрушительное воздействие на систему. Примером может служить несовместимость лекарственных препаратов, каждый из которых, обладая положительным эффектом, но примененные вместе, вызывают тяжелые последствия. Другим примером могут служить некоторые их бытовых химических веществ, которые, будучи само по себе нейтральными, тем не менее, могут быть использованы для создания взрывчатых смесей.

    Аналогичные явления характерны и для социальных систем, когда действия и стратегии отдельных актров, сами по себе не несущие в себе открытой угрозы стабильности системы, будучи примененные одновременно, вызывают непредвиденный, зачастую разрушительный эффект.  

      …Так что исследование старается тестировать эффекты взаимодействия и большая часть современных социальных наук построена на понимании, что социальные и политические последствия не являются простой агрегацией предпочтений акторов, так как возможны весьма различные результаты, зависящие от того какие выборы являются структурироваными и какие акторы двигаются стратегически90. 

    Еще,  

      Из факта – если это факт – что ядерные вооружения стабилизировали советско-американские отношения, мы не можем делать вывод, что они будут иметь схожее влияние на других соперников, так как переменные, которые взаимодействуют с ядерными вооружениями в этом случае, могут быть другими (и конечно могут различаться от одной пары соперников к другой). События, которые происходят почти одновременно, также могут оказать другое воздействие, нежели то, которое они могли бы иметь, если бы их раздельные влияния были бы просто просуммированы. Советское вторжение в Афганистан, в частности, так глубоко воздейстовало на американскую внешнюю политику, так как оно происходило на фоне иранской революции, что подрезало американскую мощь, взволновало общественное мнение и пугало союзников91. 

    Второй тип взаимодействий: Стратегии зависят от стратегий других.

    Дальнейшее усложнение системы и связанное с ним возрастание непредсказуемости является следствием взаимодействия стратегий акторов. Каждый из акторов строит собственную модель стратегии и поведения противоположной стороны, опираясь на которую он выстраивает уже собственную стратегию и линию поведения. Ярким примером такого взаимодействия является шахматная игра, когда стратегия собственной игры выстраивается, в том числе, на основе предположений о стратегии, которой придерживается противоположная сторона, то есть собственные шаги выстраиваются с учетом возможных шагов соперника, предсказание которых требует понимания его стратегии. Таким образом, собственая стратегия выстраивается во взаимодействии с возможной стратегией противоположной стороны.

    Ошибочно понимание стратегии соперника приводит к неприятным сюрпризам и неожиданному, а следовательно непредсказуемому развитию событий.

      Яркими примерами являются множество дипломатических и военных сюрпризов: государство думает, что препятствия на пути некоторого действия так велики, что противник не сможет их преодолеть; государство поэтому не предпринимает каких-либо действий, чтобы блокировать их или подготовиться к данным действиям; именно поэтому противник очень много работает для того чтобы увидеть, когда он сможет достичь успеха в этом направлении92.

 

       При выборе собственной стратегии также следует принимать во внимание тот факт, что знания одной из сторон реального потенциала и стратегии другой стороны, являются приблизительными и не всегда адекватны реальному положению дел. Такого рода частичное или неполное знание может спровоцировать одну из сторон на шаги, которых она должна была бы избегать, так как они приводят, в целом, к негативному для нее развитию ситуации, полностью перекрывающему достигаемый позитивный эффект. Можно вспомнить, например, неадекватность поведения Милошевича, когда ошибочное представление о задачах и стратегии стран НАТО в югославском конфликте, в конечном счете, привели к перемирию на гораздо более жестких для страны условиях и с гораздо большими потерями.  

      Как успехи, так и провалы политики определяются интерактивно. Это означает, что во многих случаях ошибки разведки являются взаимными, – то есть ошибается сторона инициатор и сторона, которую застали врасплох. В самом деле, предвосхищение актором того, что будут делать другие частично опирается на его собственные оценки того, что другие думают о его возможных действиях.

      Во многих случаях, государство застается врасплох ввиду того, что считает безуспешными предпринимание определенных шагов со стороны противника и, следовательно, не ожидает, что противник пойдет на это. США не ожидали, что Россия разместит ракеты на Кубе, или Япония атакует Перл Харбор, потому что американские официальные лица знали, что США смогут противостоять данным попыткам, если они будут предприняты. Данное суждение было корректным, но так как оценки мира и США другими странами были не совсем точны, американские предсказания также оказались некорректными93. 

    Третий тип взаимодействий: Поведение меняет среду. 

    При рассмотрении поведения системы необходимо учитывать и ее среду, причем для сложных систем характерна и сложная, динамичная, структурированная среда. Взаимодействия между акторами внутри системы могут приводить к определенному ее воздействию на среду, которое, в свою очередь, меняет ее. Изменения среды могут приводить к неожиданным, а, следовательно, непредсказуемым эффектам и последствиям. Таким образом, одни и те же, но разнесенные во времени, воздействия могут приводить к принципиально разным результатам. Как следствие, становится невозможным изолированное от среды рассмотрение сложных систем. Наиболее адекватной моделью в данном случае становятся процессы эволюции и коэволюции биологических систем.  

      Начальное поведение и результаты часто влияют на последующие, производя мощную динамику, которая объясняет изменения во времени и которые не могут быть схвачены через выделение одного множества элементов в качестве "причин", а других - в качестве "следствий". Хотя обучение и мышление играют большую роль в политической и социальной жизни, они не являются необходимыми элементами для данного типа временного взаимодействия. Действительно, они характеризуют действие эволюции в природе. Мы обычно думаем, что индивидуумы и виды конкурируют друг с другом внутри некоторой среды, что приводит в запуску процесса отбора, являющегося основой эволюции. На самом деле, однако, имеет место и коэволюция: растения и животные не только адаптируются к среде, но и меняют ее. Как результат, она становится более привлекательной для одних форм жизни и менее привлекательной для других94. 

    История полна примерами подобного рода неожиданностей, когда люди, организации, государства вступали в противоречие с самими собой, будучи разделенными во времени. Развитие кризиса в Европе, приведшего ко второй мировой войне, поведение Саддама Хусейна во время "Бури в пустныне", Милошевича во время югославского кризиса являются яркими примерами недооценки изменений в среде.

    Иногда взаимодействия системы с средой является таким интенсивным, что становится невозможным проводить четкую грань между ними. Происходит размывание границ, делающее невозможным какое-либо предсказание поведения системы без учета данных взаимодействий. Естественно, возникает вопрос о целесообразности определения некоторой метасистемы, в которую наряду с системой включаются и наиболее активные элементы среды. В ряде случаев это позволяет выявить ряд закономерностей, которые в противном случае просто не поддаются распознаванию и учету.  

    … мы часто характеризуем международную ситуацию как ненадежную, нестабильную или опасную. Но, опять, если государственные  деятели воспринимают ее в качестве таковой и опасаются последствий, они будут стремиться уменьшить опасность – одна из причин того, почему кубинский ракетный кризис не привел к войне, заключался в понимании сторонами последующих негативных последствий, если они не будут предельно осторожными. Ядерные вооружения, в целом, обладают таким свойством. Так как государственные деятели страшатся тотальной войны, международная политика является более безопасной, нежели в других случаях и, возможно, более безопасной, если бы война была бы менее деструктивной95. 

    Порой невозможность изолированного рассмотрения системы, наличие активного взаимодействия с средой, меняющего, в том числе, и среду, приводит к появлению своеобразного циклического эффекта. Воздействия системы на среду, с целью сделать ее более благоприятной и избежать ожидаемых негативных последствий, действительно меняют ее и приводят к формированию новой реальности, элементами которой становятся меняющиеся в процессе взаимодействия система и среда. Перед изменившейся системой вновь встает задача воздействия уже на новую среду, параметры которой вновь являются неоптимальными и требуют корректировки и т.д., до тех пор, пока не произойдет качественный скачок в состоянии системы или среды. Именно с рассмотренной выше динамикой взаимодействия системы и среды связывается дилемма безопасности системы международных отношений… 

    Системы могут производить циклические эффекты, когда акторы реагируют на новую среду, являющуюся результатом их действий, которая сама часто меняется в течение данного процесса. В международной политике обычно наиболее важной манифестацией данной динамики является широкомасштабная операция дилеммы безопасности – то есть тенденция попыток увеличить безопасность государства одновременно уменьшает безопасность других. Так как государства знают, что они не могут полагаться на других в непредсказуемом будущем, они выбирают самозащиту против широкого круга угроз96. 

    В целом Джервис остается оптимистом и приходит к выводу, что мир имеет шанс. Когда политические акторы взаимодействуют, предвосхищают шаги, стратегию своих оппонентов и противников, корректируя свои собственные шаги, система международных отношений имеет шанс, так как это обеспечивает предсказуемость… В этом смысле знание пределов предсказуемости, а также условий, при которых она становится невозможной становится конструктивным и необходимым элементом международной политики.  

      Предпочитаемая политика, коалиции и расстановки зависят не только от состояния мира и того, как мы достигаем его, но также от степени нашей уверенности относительно предсказания будущего. Естественные негативные результаты случаются редко по той же причине, почему я редко наступаю на известную яму. По определению, локализация места неизвестной дыры не является общим знанием, но мы можем узнать это, если мы знаем, что такая дыра где-то существует97

      Каждый день появляются новые идеи, технологии, метафоры и ресурсы, подпитывающие двигатель сложности. Если мы стремимся к равновесию (другому, нежели тепловая смерть), то кто-нибудь будет продолжать делать неприятные вещи. Таким образом, наша цель должна заключаться в направлении сложности мира, охватывающего государства с различными культурами, правительствами, географией в ненасильственные измерения... хотя мы никогда не сможем предсказать все паттерны в политической системе и не будем пытаться сделать это, мы, может быть, будем в состоянии создать институты, которые предотвратят нежелательные паттерны98. 

    Последний вывод Роберта Джервиса может быть использован в качестве одного из основных целей создаваемых систем международной безопасности.

    Интерес представляет и точка зрения Джеймса Розенау (James Rosenau)99, на применение нелинейных подходов и теории сложности к социальным системам в целом и мировой политике в частности. Опираясь на результаты, полученные в рамках изучения мировой политической системы, Розенау показывает, что к ней могут быть успешно применены все основные понятия теории сложных адаптивных систем, более подробное рассмотрение которой предполагается осуществить позднее в рамках отдельной статьи. Однако Розенау призывает быть осторожным и не рассматривать новые теории и подходы в качестве панацеи от всех проблем мировой политики.  

      Я допускаю, что имеются претензии к теории сложности. Она сделала огромный шаг и имеет потенциал для прояснения и, в конечном счете, улучшения условий человеческого существования. Ее прогресс показывает базис для аналитического преодоления пористых границ, социальных потрясений, рапространения акторов, быстро перемещающихся денег и идей и тщательно разработанных цепей обратных связей. Но акцентирование на этих достижениях не означает, что можно сжать отрезок времени, в прошествии которого могут быть получены первые плоды применительно к политическим дивидентам, и здесь мы имеем противоречия между теоретическим развитием и применением полученных результатов в политике, когда имеется необходимость в освещении теоретических границ и обуздания появляющихся панацейных импульсов100.  

    Таким образом, спокойное, взвешенное отношение к теории сложности позволяет определить границы, в рамках которых возможно теоретизирование и построение моделей мировой политической системы.  

      …если происходит отказ от поиска панацеи или он заменяется более нюансированным подходом, то довольно быстро становится ясно, что основополагающие элементы теории сложности могут многое предложить в качестве перспективы или точки зрения на мировые процессы, на основе которых можно будет оценивать и предопределять ход событий. Обычно чаще всего они бросают вызов доминирующим предположениям как в академической среде, так и политическом сообществе, что политические, экономические и социальные взаимоотношения соответствуют паттернам, определяемыми линейными регрессиями…

      Перспектива сложности признает нелинейность как естественных, так и гуманиcтических (human) систем. Она рассматривает гуманистические системы как непрерывно обучающиеся, целевые, адаптивные и изменяющиеся, даже когда они одновременно изменяются и сохраняются в качестве поддерживающейся непрерывности. Это перспектива, которая охватывает неравновесное существование. Говоря более обобщенно – это ментальное утверждение, склад ума который не определяет отдельные результаты или решения, но предлагает основополагающие принципы и точки равновесия, которые и аналитики, и политики могут использовать для более ясной оценки специфических проблем, которые они выбирают для постижения или разрешения101. 

    Основной задачей теории является, в первую очередь, разработка базиса, в рамках которого происходит понимание рассматриваемых явлений, и только во вторую очередь речь идет о количественных характеристиках, предсказании будущих состояний и событий. С данной точки зрения рассмотрение социальных систем, мировой политической системы сквозь призму сложных нелинейных систем должно только приветствоваться, вне зависимости от того, готова ли данная теория уже сегодня давать количественные характеристики и обеспечивать предсказание будущих состояний системы, и сможет ли она делать это когда-либо в будущем... В любом случае, она обеспечивает тот базис, опираясь на который мы можем справиться с пропитывающей современную мировую политическую систему сложностью.  

    Применительно к поведению сложных систем большим потенциалом обладает понятие самоорганизованнной критичности (СОК), введенное Ильей Пригожиным102, Пером Баком103 и др. Краткое определение СОК может выглядеть следующим образом. Сложные системы имеют свойство в процессе своей эволюции приходить к критическому состоянию, в котором небольшие изменения могут приводить к развитию цепной реакции, в результате которой система оказывается в состоянии хаоса. В данном состоянии системе свойственно прерывистое, скачкообразное поведение, известное как состояние "прерывистого равновесия" 104 ("punctuated equilibrium").

    Хотя система не всегда оказывается в состоянии прерывистого равновесия, тем не менее, механизмы, которые приводят систему в состояние СОК, являются теми же, что определяют переход системы в другие состояния, то есть динамика как малых так и больших событий определяется одними и теми же законами системного развития. Таким образом, развивающиеся системы никогда не достигают равновесия, но двигаются от одного метастабильного состояния к другому, причем всегда сохраняется вероятность того, что в процессе перехода система окажется в состоянии СОК, результатом которого может стать как разрушение некоторых ее элементов или системы в целом, так и переход в другое метастабильное состояние.

    Это означает, что мировая политическая система должна рассматриваться как некий процесс, в котором  

    …элементы и их взаимодействия приходят и уходят из бытия как часть протекающего процесса; поле усилий (endeavor) может со временем меняться в размере, структуре и частях. Таким образом, государства, армии, военные и гражданские подразделения могут рождаться, расти, процветать, разрушаться, умирать и исчезать как элементы некоторого процесса, который также создает, искажает и постепенно стирает структуры, частями и базисом которых, пусть даже временно, они являются. Государства могут создаваться и исчезать, превращаясь в маленькие группы людей как результат войны или других взаимодействий между другими государствами или группами людей. "Официальные" или "неофициальные" военные подразделения формируются или расформировываются как результат воспринимаемых или текущих конфликтов между существующими, зарождающимися или подающими надежды нациями. Экономические, политические или другие классы приходят и уходят через хаос, вызываемый другими группами в системе нации или наций. В целом, система скорее определяет себя через свои видимые (беспорные) элементы, нежели наоборот105. 

       Политическая наука ввела понятие "кризисной нестабильности" ("crisis instability") для описания состояния предельной чувствительности мировой политической системы к маленьким возмущениям и событиям и "кризисной стабильности" ("crisis stability") для состояния относительной устойчивости106. Очевидно, что одна и та же система может демонстирировать кризисную нестабильность в одних случаях и кризисную стабильнсть в других.

       В пригожинском мире самоорганизующейся критичности цели полис-мейкеров, государственных деятелей, занимающихся вопросами национальной безопасности,  приобретают пластичность становятся не такими очевидными. Каким образом должен политик реагировать на появление новых реальностей и разрушение старых. В каждом конкретном случае ответ должен выстраиваться заново, в зависимости от конкретных условий и среды, в которой приходится принимать решение, что предполагает глубокое понимание протекающих процессов со стороны лиц, принимающих решение. Более того, в ряде случаев они должны пойти против культурных паттернов и смириться с мыслью, что не любой хаос является отрицательным, и не всякая стабильность является благом107.

    Таким образом, при разработке концепций национальной безопасности, формировании политики, необходимо научиться принимать во внимание нелинейные аспекты мировой политической системы и быть готовыми к такому развитию событий, при котором страна, регион оказывается в состоянии самоорганизованной критичности. Американский исследователь Алан Бейерчен (Alan Beyerchen), один их авторитетных исследователей, работающий в сфере применения метафоры нелинейности к проблемам национальной безопасности и военного строительства дает следующее видение рассматриваемой проблемы108.  

    Оппоненты США будут искать наши слепые точки в попытках использовать шанс застать нас врасплох и шокировать нас. Они также могут быть в состоянии компенсировать свою слабость в военной конфронтации такой как в Персидском заливе сознательным стремлением воздействовать на политический контекст с целью изменения хода проведения военной кампании. Понимание пористости границ между политикой и войной может стать реальным оружием против тех, кто думает, что данные границы являются непроницаемыми...

    Ради собственных интересов мы должны понять ограничения, которое накладывается на нас нашим воображением. Линейность блестяще подходит для проекцируемых нами предсказуемых систем, но достаточно ограничено для большинства природных и социальных систем. Данная ограниченность приводит к появлению шор в нашем восприятии реальности и соотетственно слабости, которую наши оппоненты могут использовать. Но когда мы знаем свои ограничения, мы можем минимизировать глубину и продолжительность нашего удивления, уменьшив его значение до приемлемых пределов. И расширенное осознание сложности реальности может помочь нам успешнее адаптироваться к изменяющимся обстоятельствам.

    Думая более конструктивно о нелинейности мы будем в состоянии проектировать более робастые (живучие, надежные) системы, когда мы нуждаемся в них. Новая форма моделирования, которая использует в качестве ядра такие концепции как самоорганизация, позволяет взорвать структуры скорее изнутри, нежели кем-то извне. С таким инструментарием мы можем лучше понять биологические и исторические процессы, с которыми мы должны иметь дело. И мы должны прийти к осознанию того как общие, аналитически предсказывающие технологии могут сами стимулировать обреченное на провал, неосуществляемое желание управлять большей частью реального мира вокруг нас, нежели это в действительнсти возможно109. 

       Таким образом, общество нуждается в гибких политиках, военных, дипломатах, которые должны быть в состоянии адекватно реагировать на быстро меняющуюся ситуацию в стране, регионе. Времена простых решений и ясных и универсальных схем уходят и новому поколению политиков надо быть готовым к работе в условиях постоянных изменений, когда само политическое пространство оказывается эластичным и может менять свою конфигурацию, как результат усилий, воли и поведения акторов, участвующих в политических процессах. В мире самоорганизованной критичности становится невозможным поиск "хорошей стратегии" и ее противопоставление "плохой стратегии", - речь должна идти о "контекстно подходящей стратегии"110 и шагах, которые предпринимаются сейчас, в конкретной сложившейся ситуации, которая завтра может радикально измениться.

       В будущих работах предполагается вернуться к рассмотрению нелинейной аспектов войны, являющейся отдельной большой темой. 

       Выводы. 

       Понятийный аппарат и инструментарий парадигмы нелинейности может быть с успехом применен для анализа ситуации на Южном Кавказе, характерной чертой которого является наличие широкого круга нерешенных проблем и конфликтов, создающих необходимые предпосылки для отнесения его к кризисно нестабильным и близким к состоянию самоорганизованной критичности.

       Научное и аналитическое сообщество стран Южного Кавказа, политические и государственные деятели, участвующие в разработке систем региональной безопасности, концепций национальной безопасности и военного строительства, должны приложить необходимые усилия для понимания быстро изменяющегося региона и мира в целом. Результатом должны быть индикаторы, позволяющие увидеть нарастание кризисных явлений, а также рекомендации полис-мейкерам, какие сценарии таят в себе угрозу неконтролируемого развития событий как внутри стран, так и в регионе в целом. В любом случае, от всех акторов, так или иначе вовлеченных в региональные процессы, требуется взвешенность решений и шагов.

       Для Южного Кавказа в полной мере применимы слова о том, что время простых и ясных решений и стратегий ушло в прошлое, а актуальная политика и стратегия должна быть "контекстно-зависимой". Необходимость работы в "реальном масштабе времени", становится одним из важнейших императивов новой эпохи, которая предъявляет жесткие требования к актуальной элите государств региона.  

       Р.Арзуманян, hrachya@artsakhworld.com.


 

Ссылки  

  1. Fukuyama Francis, 'The End of History'", The National Interest, no. 17, Fall 1989; Fukuyama Francis, The End of History and the Last Man (New York, Free Press, 1992); Fukuyama Francis, "The End of History, Five Years Later," History and Theory, vol. 34, 1995, n. 2, pp. 27-43.
  2. Toffler Alvin and Heidi Toffler, The Third Wave (New York: Bantam Books, 1981); Toffler Alvin and Heidi Toffler, War and Anti-war: Survival at the Dawn of the 21st Century (Boston: Little, Brown, 1993); Toffler Alvin and Heidi Toffler, Creating a New Civilization: The Politics of the Third Wave. (Atlanta, Turner Publishing, 1994).
  3. Huntington Samuel, "The Clash of Civilizations?," Foreign Affairs, vol. 72, Summer 1993; Huntington Samuel, The Clash of Civilizations: The Remaking of World Order (NY: Simon & Schuster, 1996).
  4. Тойнби А. Дж., Постижение истории/Пер. с англ. - М.: Прогресс, 1991.
  5. Ницше Фридрих, Собрание сочинений/Пер. с нем. – М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001. Т.1-4.
  6. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. Т. 1. Гештальт и действительность/Пер. с нем. и примеч. К.А.Свасьян. - М.: Мысль, 1993.
  7. Генон Рене, Кризис современного мира. - M.: АРКТОГЕЯ, 1993; Генон Рене, Царство количества и знамения времени. - М.: Беловодье, 1994; Генон Рене, "Царь мира" - Вопросы философии, 1993, № 3. С. 97 - 134.
  8. Rosеnau James N., "The Challenges and Tensions of a Globalized World," American Studies International, Vol. XXXVIII, №. 2, June 2000, pp. 9-10.
  9. Rosеnau James N., Along the Domestic-Foreign Frontier: Exploring Governance in a Turbulent World. (Cambridge University Press, 1997).
  10. Rosеnau James N., "Disorder and Order in a Turbulent World: The Emergence of Globalized Space," in Kegley C. W. and Wittkopf E. R., (eds), The Global Agenda (New York: McGraw Hill, 5th ed., 1998), pp.145-169
  11. Rosеnau James N., "The Challenges and Tensions of a Globalized World," op. cit., p. 15.
  12. Rosеnau James N., "Many Dawn Things simultaneously: Complexity Theory and World  Affairs," in. Alberts David S. and Czerwinski Thomas J. (eds), Complexity, Global Politics, and National Security, (National Defense University Press, Washington, D.C., June 1997), pp. 73-100.  
    http://www.ndu.edu/inss/books/Book_titles.htm
  13. Mann Steven R., "The Reaction to Chaos," in. Alberts David S. and Czerwinski Thomas J. (eds), Complexity, Global Politics, and National Security, (National Defense University Press, Washington, D.C., June 1997), pp.135-149.

    http://www.ndu.edu/inss/books/Book_titles.htm

  1. Rosеnau James N., "The Challenges and Tensions of a Globalized World," op. cit., p. 15.
  2. Heilleiner Eric, "Fernard Braudel and International Political Economy," International Studies Notes, Vol. 15 (Fall 1990), pp.73-78
  3. Моль Абраам, Социодинамика культуры/ Пер с фр. - M.: Прогресс, 1973.
  4. Там же, стр.37.
  5. Там же, стр.38.
  6. Там же, стр.44.
  7. Там же, стр.45.
  8. Luke Timothy W. and Tuathail Gearoid O., "Global Flowmations, Local Fundamentalism, and Fast Geopolitics: 'America' in an Accelerating World Order," in Herod A., Tuathail G. O., and Roberts S. M. (eds.), An Unruly World? Globalization, Governance and Geography (London and New York: Routledge, 1998), p.73. Цит. по Rosеnau James N., "The Challenges and Tensions of a Globalized World," op. cit., p. 16.
  9. Robertson Roland, "Social Theory, Cultural Relativity and the Problem of Globality," in King Anthony D. (ed), Culture, Globalization and the World-System: Contemporary Conditions for the Representation of Identity (Minneapolis: University of Minnesota Press, 1997), pp. 79-80. Цит. по Rosеnau James N., "The Challenges and Tensions of a Globalized World," op. cit., p. 17.
  10. Robertson Roland, "Mapping the Global Conditions: Globalization as the Central Concept," in Featherstone Mike (ed), Global Culture: Nationalism, Globalization, and Modernity (London: Sage Publications, 1990), p.19.
  11. Данная концепция впервые была разработана в Rosеnau James N., "'Fragrmegrative' Challenges to National Security," in Heyns Terry (ed) Understanding U.S. Strategy: A Rеader (Washington, D.C.: National Defence University, 1983) pp. 65-82. Затем она была развита в Rosеnau James N., "New Dimensions of Security: The Interaction of Globalizing and Localising Dynamics," Security Dialogue, Vol. 25 (September 1994), pp. 255-82.
  12. Rosеnau James N., "The Challenges and Tensions of a Globalized World," op. cit., p. 14.
  13. Ibid. pp. 16-17.
  14. Triandis Harry C., Individualism and Collectivism (Boulder: Westview Press, 1995), p. xiv.
  15. Rosеnau James N., "The Challenges and Tensions of a Globalized World," op. cit., p. 16.
  16. Ibid. p. 16.
  17. Ibid. p. 16.
  18. Обсуждение наиболее важных структур, которые коллективы должны сохранять нетронутыми для сопротивления рассматриваемым тенденциям, можно найти в Rosеnau James N., The Study of Political Adaptation (London: Frances Pinter Publishers, Ltd., 1981).
  19. Rosеnau James N., "The Challenges and Tensions of a Globalized World," op. cit., p. 11-12.
  20. Ibid pp.11-12.
  21. Friedman Thomas L., "Don't Mess With Moody's," New York Times, February 22, 1995, p. A19. Цит. по Rosеnau James N., "The Challenges and Tensions of a Globalized World," op. cit., p. 12.
  22. Builder Carl H., "Is It a Transition or a Revolution?" Futures: : The Journal of Forecasting, Planning and Policy, vol 25, March 1993, pp. 155-167.
  23. Beyerchen Alan D., "Clausewitz, Nonlinearity, and the Importance of Imagery," in. Alberts David S. and Czerwinski Thomas J. (eds), Complexity, Global Politics, and National Security, (National Defense University Press, Washington, D.C., Sep. 1997), pp. 153-170.

    http://www.ndu.edu/inss/books/Book_titles.htm

  1. Rosеnau James N., "The Challenges and Tensions of a Globalized World," op. cit., p. 10.
  2. Rosеnau James N., "States, Sovereignity, and Diplomacy in the Information Age," A paper prepared for presentation at the Panel on "Virtual Diplomacy: A Revolution in Diplomatic Affair - Theory". Annual Meeting of the International Studies Association (Washington, D.C.: February 18, 1998).
  3. Appadurai Arjun, Modernity at Large: Cultural Dimensions of Globalization (Minneapolis: University of Minnesota Press, 1996), pp. 33-37.
  4. Rosеnau James N., "States, Sovereignity, and Diplomacy in the Information Age" , op. cit.
  5. Данная метафора встречается, в частности, в статье Farney Dennis, "Even U.S. Politics Are Being Reshaped in a Global Economy," Wall Street Journal, October 28, 1992, p.A1.
  6. Booth Ken, "Security in Anarchy," International Affairs, vol. 57, № 3 (1991), p.542.
  7. Beyerchen Alan D., "Clausewitz, Nonlinearity, and the Importance of Imagery," op. cit.
  8. Rosеnau James N., "The Challenges and Tensions of a Globalized World," op. cit., p. 12.
  9. Смотри, например, Gaddis John L., "International Relations Theory and the End of the Cold War," International Security, vol. 17 (Winter 1992/93), pp. 5-58.
  10. Saperstein Alvin M., "Complexity, Chaos, and National Security Policy: Metaphors or Tools?" in. Alberts David S. and Czerwinski Thomas J. (eds), Complexity, Global Politics, and National Security, (National Defense University Press, Washington, D.C., June 1997), pp.45-72.  
    http://www.dodccrp.org/comch05.htm
  11. Saperstein Alvin M., "Complexity, Chaos, and National Security Policy: Metaphors or Tools?" op. cit.
  12. Zeeman E. C., "Catastrophe Theory," Scientific American, vol. 234, no. 4 (April 1976), 65-83; Zeeman E. C., Catastrophe Theory: Selected Papers, 1972-1977 (Reading, MA: Addison-Wesley Publishing Company, 1977).
  13. Gleick James, Chaos: Making a New Science (New York: Penguin Books, 1987); Crutchfield James P. et al, "Chaos," Scientific American, vol. 255, no. 6 (December 1986), pp. 46-57.
  14. Nicolis Grégoire and Prigogine Ilya, Exploring Complexity: An Introduction (New York: W. H. Freeman and Company, 1989); Waldrop M. Mitchell, Complexity: The Emerging Science at the Edge of Order and Chaos (New York: Simon & Schuster, 1992).
  15. Pukinski Alexander, Fractals, Chaos, and Complexity: The Evolution of the study of Dynamical Nonlinear Systems (University of Connecticut Press, 1997).
  16. Wolfram, Steven, Cellular Automata and Complexity (Reading, MA: Addison-Wesley, 1994); Hegselmann Rainer and Flache Andreas "Understanding Complex Social Dynamics: A Plea For Cellular Automata Based Modelling," Journal of Artificial Societies and Social Simulation, vol. 1, Issue 3, June, 1998.

    http://www.soc.surrey.ac.uk/JASSS/1/3/1.html

  1. Ashby W. R. "Principles of the Self-organizing System" in Von Foerster H. and G. W. Zopf, Jr. (Eds.) Principles of Self-organization (Pergamon Press, 1962) pp. 255-278; Nicolis G. and I. Prigogine, Self-organization in Non-Equilibrium Systems: From Dissipative Structures to Order Through Fluctuations, (J. Wiley & Sons, New York, 1977); Gershenson Carlos and Heylighen Francis, "When Can we Call a System Self-organizing?" Centrum Leo Apostel, Vrije Universiteit, Brussel, 2003 http://www.vub.ac.be/CLEA/ .
  2. Beyerchen Alan D., "Nonlinear Science and the Unfolding of a New Intellectual Vision," Comparative Studies, Vol. 6, 1988-89, pp. 26-29.
  3. Beyerchen Alan D., "Clausewitz, Nonlinearity and the Unpredictability of War," International Security, 17:3, Winter, 1992, pp. 59-90.

    http://www.dodccrp.org/copapp1.htm

  1. Принцип пропорциональности означает, что если F - функция или оператор, а - константа, x - входы системы, которые, в свою очередь, могут быть переменными или функциями, то F(ax)=aF(x). Принцип аддитивности говорит о том, что не имеет значения воздействовать на входы системы x1 и х2 одновременно, с получением некоторого результирующего эффекта на выходе системы, или делать это с некоторым разделением по времени, когда на выходе системы суммируются эффекты от каждого входного воздействия в отдельности, то есть F(x1+x2)=F(x1)+F(x2). Если данные условия не выполняются, то система является нелинейной. Если система может быть адекватно описана при помощи операций суммирования, вычитания, умножения на константу, интегрирования и дифференцирования по времени, она является линейной. Если требуется применять операцию перемножения переменных, возведение в степень или извлечение корней из переменных, интегрирование и диференцирование по переменным, отличным от времени, то система является нелинейной.
  2. Czerwinski Tom, Coping with the Bounds: Speculations on Nonlinearity in Military Affairs (Washington, National Defense University Press, 1998), Ch1.

    http://www.dodccrp.org/copind.htm

  1. Schmitt John F., "Command and (Out of) Control: The Military Implications of Complexity Theory," in. Alberts David S. and Czerwinski Thomas J. (eds), Complexity, Global Politics, and National Security, (National Defense University Press, Washington, D.C., June 1997), Ch.9.

    http://www.ndu.edu/inss/books/Book_titles.htm

  1. Czerwinski Tom. Coping with the Bounds: Speculations on Nonlinearity in Military Affairs, op. cit. Ch2. http://www.dodccrp.org/copind.htm
  2. Cohen Jack and Stewart Ian. The Collapse of Chaos: Discovering Simplicity in a Complex World. (New York: Penguin Books, 1994), p. 23.
  3. Czerwinski Tom. Coping with the Bounds: Speculations on Nonlinearity in Military Affairs, op. cit. Introduction.

    http://www.dodccrp.org/copind.htm

  1. Beyerchen Alan D., "Clausewitz, Nonlinearity and the Unpredictability of War," op. cit.

    http://www.dodccrp.org/copapp1.htm

  1. Gell-Mann Murray, "The Simple and the Complex," in Alberts David S. and Czerwinski Thomas J. (eds), Complexity, Global Politics, and National Security, (National Defense University Press, Washington, D.C., June 1997), pp.3-28.

    http://www.ndu.edu/inss/books/Book_titles.htm

  1. Czerwinski Tom. Coping with the Bounds: Speculations on Nonlinearity in Military Affairs, op. cit., Ch.1.

    http://www.dodccrp.org/copind.htm

  1. Lorenz E, "Deterministic Nonperiodic Flow," Journal of the Atmospheric Sciences, 20:, 1963 pp.130-41.
  2. Gleick J. Chaos: Making a new science, op.cit.
  3. Czerwinski Tom. Coping with the Bounds: Speculations on Nonlinearity in Military Affairs, op. cit., Ch.1

    http://www.dodccrp.org/copind.htm

  1. Наиболее читаемой и цитируемой работой Босковича является его "Philosophiae Naturalis Theoria Reducta ad Unicam Legem Virium in Natura Existentium" (теория натуральной философии, сведенной к закону действий, существующих в природе) 1758 года. см. Barrow John D., Theory of Everything: the Quest for Ultimate Explanation (New York: Fawcett Columbine, 1991), p.54.
  2. Westfal Richard S., Newton, never at rest. A biography of Isaac Newton, (Cambridge University Press, 1980), p.430.
  3. Ibid., p.540.
  4. Ibid., pp. 777-778.
  5. Ibid., pp. 543; Lorenz Edward N., The Essence of Chaos, (Seattle, University of Washington Press, 1993), p.214.
  6. Harre R., "Laplace, Pierre Simon de,"The Encyclopedia of Philosophy, ed. Edwards Paul (New York: Macmillan and the Free Press, 1967), vol. 4, p. 392.
  7. Newman James R., "Commentary on Pierre Simon de Laplace," The World of Mathematics: A Small Library of the Literature of Mathematics from A'h-mose the Scribe to Albert Einstein (Redmond, WA: Tempus, 1988 ed of 1956 original), vol. 2, p.1296.
  8. Laplace Pierre Simon de, "Concerning Probability,'' in Newman, James R., ed., The World of Mathematics, (Simon and Schuster, New York, 1956), vol. 2, pp. 1325-1333.
  9. Porter Theodore M., The Rise of Statistical Thinking: 1820-1900 (Princeton, New Jersey: Princeton University Press, 1986), p. 72.
  10. Maxwell James Clerk, "Science and Free Will," in Campbell Lewis and Garnett William, with a new preface and appendix by Kargon Robert H., The Life of James Clerk Maxwell [1882] (New York: Johnson Reprint Corporation, 1969), pp. 440-442.
  11. Stewart I., Does God Play Dice? The Mathematics of Chaos, (Penquin Books, London, 1989), pp. 70-72.
  12. Crutchfield J. P., Farmer J. D., Packard N. H., and Shaw R. S., "Chaos," op.cit, p. 46.
  13. Poincaré Henri, Science and Method, trans. Maitland Francis (New York: Dover, 1952), pp.67-68. См., напр., Crutchfield J. P., Farmer J. D., Packard N. H., and Shaw R. S., "Chaos," op. cit., p. 48.
  14. Mukerjee Madhusree, "Profile: Albert Libchaber--Seeing the World in a Snowflake," Scientific American, March 1996, p. 42. Либчабер (Libchaber) и Мурер (Maurer) впервые опубликовали свое открытие o хаотическом поведении сверхтекучего гелия в 1978.
  15. Bai-lin, H. Chaos (World Scientific, Singapore, 1984), pp. 67-71.
  16. Цит. по И. Пригожин, "Философия нестабильности," Вопросы философии, № 6, 1991, cтр. 46-57.
  17. Rosеnau James N., "Many Dawn Things Simultaneously: Complexity Theory and World Affairs," op. cit., pp. 73-100.
  18. Johnson George, "Researchers on Complexity Ponder What It's All About," New York Times, May 6, 1997, C1.
  19. Czerwinski Tom. Coping with the Bounds: Speculations on Nonlinearity in Military Affairs, op. cit., Ch.1
  20. Jervis Robert, System Effects: Complexity in Political and Social Life (Princeton, NJ: Princeton University Press, 1997).
  21. Jervis Robert, "Systems: The Role of Interactions." in. Alberts David S. and Czerwinski Thomas J. (eds), Complexity, Global Politics, and National Security, (National Defense University Press, Washington, D.C., June 1997), pp. 45-72.

    http://www.ndu.edu/inss/books/Book_titles.htm

  1. Czerwinski Tom. Coping with the Bounds: Speculations on Nonlinearity in Military Affairs, op. cit.
  2. Ibid. Ch.2.
  3. Jervis Robert, "Systems: The Role of Interactions.," op.cit.
  4. Czerwinski Tom. Coping with the Bounds: Speculations on Nonlinearity in Military Affairs, op. cit.
  5. Knorr Klaus, "Failures in National Intelligence Estimates: The Case of the Cuban Missiles," World Politics, vol. 16, April 1964, pp. 455-67.
  6. Czerwinski Tom. Coping with the Bounds: Speculations on Nonlinearity in Military Affairs, op. cit.
  7. Jervis Robert, "Systems: The Role of Interactions.," op.cit.
  8. Ibid.
  9. Robert Jervis, System Effects: Complexity in Political and Social Life (Princeton University Press, 1997). Reviewed by Page Scott E., The Journal of Artificial Societies and Social Simulation (JASSS), Vol. 2, Issue 1.

    http://jasew4.html

  1. Ibid.
  2. Rosеnau James N., "Many Dawn Things simultaneously: Complexity Theory and World Affairs," op.cit.
  3. Ibid.
  4. Ibid.
  5. Prigogine I and Stengers E, Order out of Chaos (Bantam Books, New York, 1984).
  6. Bak Per, How Nature Works: The Science of Self-Organized Criticality. (Copernicus, New York, 1996).
    1. Gould S. J. and Eldredge N., "Punctuated equilibria: the tempo and mode of evolution reconsidered," Paleobiology 1977, vol. III, pp. 115-151.
    1. Saperstein Alvin. M., "Complexity, Chaos, and National Security Policy: Metaphors or Tools?" op.cit.
    2. Saperstein Alvin M. "Chaos as a Tool for Exploring Questions of International Security," Conflict Management and Peace Science, vol. 13, no. 2, 1994, pp.149-77.
    3. Saperstein Alvin. M., "Complexity, Chaos, and National Security Policy: Metaphors or Tools?" op. cit.
    4. Czerwinski Tom. Coping with the Bounds: Speculations on Nonlinearity in Military Affairs, op. cit. Ch.2
    5. Beyerchen Alan D., "Clausewitz, Nonlinearity and the Importance of Imagery." op. cit. pp. 161-62 and 167-68.
    6. Saperstein Alvin. M., "Complexity, Chaos, and National Security Policy: Metaphors or Tools?" op. cit.


 


     

    Использованная литература 

    Alberts David S. and Czerwinski Thomas J. (eds), Complexity, Global Politics, and National Security, (National Defense University Press, Washington, D.C., June 1997)

    Appadurai Arjun, Modernity at Large: Cultural Dimensions of Globalization (Minneapolis: University of Minnesota Press, 1996).

    Ashby W. R. "Principles of the Self-organizing System" in Von Foerster H. and G. W. Zopf, Jr. (Eds.) Principles of Self-organization (Pergamon Press, 1962) pp. 255-278

    Bak Per, How Nature Works: The Science of Self-Organized Criticality. (Copernicus, New York, 1996).

    Bai-lin H., Chaos (World Scientific, Singapore, 1984).

    Barrow John D., Theory of Everything: the Quest for Ultimate Explanation (New York: Fawcett Columbine, 1991).

    Beyerchen Alan D., "Clausewitz, Nonlinearity, and the Importance of Imagery," in. Alberts David S. and Czerwinski Thomas J. (eds), Complexity, Global Politics, and National Security, (National Defense University Press, Washington, D.C., Sep. 1997), pp. 153-170.

    Beyerchen Alan D., "Clausewitz, Nonlinearity and the Unpredictability of War," International Security, 17:3, Winter, 1992, pp. 59-90.

    Beyerchen Alan D., "Nonlinear Science and the Unfolding of a New Intellectual Vision," Comparative Studies, Vol. 6, 1988-89, pp. 26-29.

    Booth Ken, "Security in Anarchy," International Affairs, vol. 57, № 3 (1991)

    Builder Carl H., "Is It a Transition or a Revolution?" Futures: : The Journal of Forecasting, Planning and Policy, Vo; 25, March, 1993, pp. 155-167.

    Campbell Lewis and Garnett William, with a new preface and appendix by Kargon Robert H., The Life of James Clerk Maxwell [1882] (New York: Johnson Reprint Corporation, 1969)

    Cohen Jack and Stewart Ian. The Collapse of Chaos: Discovering Simplicity in a Complex World. (New York: Penguin Books, 1994)

    Crutchfield J. P., Farmer J. D., Packard N. H., and Shaw R. S., "Chaos," Scientific American, vol. 255, no. 6 (December 1986), pp. 46-57.

    Czerwinski Tom. Coping with the Bounds: Speculations on Nonlinearity in Military Affairs (Washington, National Defense University Press, 1998).

    Farney Dennis, "Even U.S. Politics Are Being Reshaped in a Global Economy," Wall Street Journal, October 28, 1992, p.A1.

    Featherstone Mike (ed), Global Culture: Nationalism, Globalization, and Modernity (London: Sage Publications, 1990)

    Von Foerster H. and G. W. Zopf, Jr. (Eds.) Principles of Self-organization (Pergamon Press, 1962).

    Francis Fukuyama, 'The End of History'," The National Interest, no. 17, Fall 1989ю

    Francis Fukuyama, The End of History and the Last Man (New York, Free Press, 1992).

    Francis Fukuyama, "The End of History, Five Years Later," History and Theory, vol. 34, 1995, n. 2, pp. 27-43.

    Friedman Thomas L., "Don't Mess With Moody's," New York Times, February 22, 1995, p. A19.

    Gaddis John L., "International Relations Theory and the End of the Cold War," International Security, Vol. 17 (Winter 1992/93), pp. 5-58.

    Gell-Mann Murray, "The Simple and the Complex," in Alberts David S. and Czerwinski Thomas J. (eds), Complexity, Global Politics, and National Security, (National Defense University Press, Washington, D.C., June 1997), pp.3-28.

    Gleick James, Chaos: Making a New Science (New York: Penguin Books, 1987).

    Gould S. J. and Eldredge N., "Punctuated equilibria: the tempo and mode of evolution reconsidered," Paleobiology 1977, Vol. III, pp. 115-151.

    Harre R., "Laplace, Pierre Simon de,"The Encyclopedia of Philosophy, ed. Edwards Paul (New York: Macmillan and the Free Press, 1967), Vol. 4, p. 392.

    Heilleiner Eric, "Fernard Braudel and International Political Economy," International Studies Notes, Vol. 15 (Fall 1990), pp.73-78

    Hegselmann Rainer and Flache Andreas "Understanding Complex Social Dynamics: A Plea For Cellular Automata Based Modelling," Journal of Artificial Societies and Social Simulation, Vol. 1, Issue 3, June, 1998.

    Heyns Terry (ed) Understanding U.S. Strategy: A Rеader (Washington, D.C.: National Defence University, 1983).

    Huntington Samuel, "The Clash of Civilizations?," Foreign Affairs, vol. 72, Summer 1993.

    Huntington Samuel, The Clash of Civilizations: The Remaking of World Order (NY: Simon & Schuster, 1996).

    Jervis Robert, "Systems: The Role of Interactions." in. Alberts David S. and Czerwinski Thomas J. (eds), Complexity, Global Politics, and National Security, (National Defense University Press, Washington, D.C., June 1997).

    Jervis Robert, System Effects: Complexity in Political and Social Life (Princeton, NJ: Princeton University Press, 1997).

    Johnson George, "Researchers on Complexity Ponder What It's All About," New York Times, May 6, 1997: C1.

    Kegley C. W. and Wittkopf E. R., (eds), The Global Agenda (New York: McGraw Hill, 5th ed., 1998).

    King Anthony D. (ed), Culture, Globalization and the World-System: Contemporary Conditions for the Representation of Identity (Minneapolis: University of Minnesota Press, 1997)

    Knorr Klaus, "Failures in National Intelligence Estimates: The Case of the Cuban Missiles," World Politics, vol. 16, April 1964, pp. 455-67.

    Laplace Pierre Simon de, "Concerning Probability,'' in Newman, James R., ed., The World of Mathematics, (Simon and Schuster, New York, 1956), vol. 2.

    Lorenz Edward N., The Essence of Chaos, (Seattle, University of Washington Press, 1993, 240 pp.)

    Lorenz E, "Deterministic Nonperiodic Flow," Journal of the Atmospheric Sciences, Vol. 20:, 1963 pp.130-41.

    Luke Timothy W. and Tuathail Gearoid O., "Global Flowmations, Local Fundamentalism, and Fast Geopolitics: 'America' in an Accelerating World Order," in Herod A., Tuathail G. O., and Roberts S. M. (eds.), An Unruly World? Globalization, Governance and Geography (London and New York: Routledge, 1998).

    Mann Steven R., "The Reaction to Chaos," in. Alberts David S. and Czerwinski Thomas J. (eds), Complexity, Global Politics, and National Security, (National Defense University Press, Washington, D.C., June 1997), pp.135-149.

    Maxwell James Clerk, "Science and Free Will," in Campbell Lewis and Garnett William, with a new preface and appendix by Kargon Robert H., The Life of James Clerk Maxwell [1882] (New York: Johnson Reprint Corporation, 1969).

    Mukerjee Madhusree, "Profile: Albert Libchaber--Seeing the World in a Snowflake," Scientific American, March, 1996.

    Newman James R., "Commentary on Pierre Simon de Laplace," The World of Mathematics: A Small Library of the Literature of Mathematics from A'h-mose the Scribe to Albert Einstein (Redmond, WA: Tempus, 1988 ed of 1956 original), Vol. 2.

    Nicolis Grégoire and Prigogine Ilya, Exploring Complexity: An Introduction (New York: W. H. Freeman and Company, 1989).

    Nicolis G. and I. Prigogine, Self-organization in Non-Equilibrium Systems: From Dissipative Structures to Order Through Fluctuations, (J. Wiley & Sons, New York, 1977).

    Poincaré Henri, Science and Method, trans. Maitland Francis (New York: Dover, 1952).

    Porter Theodore M., The Rise of Statistical Thinking: 1820-1900 (Princeton, New Jersey: Princeton University Press, 1986)

    Prigogine I and Stengers E, Order out of Chaos (Bantam Books, New York, 1984).

    Pukinski Alexander, Fractals, Chaos, and Complexity: The Evolution of the study of Dynamical Nonlinear Systems. (University of Connecticut Press, 1997).

    Robertson Roland, "Mapping the Global Conditions: Globalization as the Central Concept," in Featherstone Mike (ed), Global Culture: Nationalism, Globalization, and Modernity (London: Sage Publications, 1990), p.19.

    Gershenson Carlos and Heylighen Francis, "When Can we Call a System Self-organizing?" Centrum Leo Apostel, Vrije Universiteit, Brussel, 2003.

    Robertson Roland, "Social Theory, Cultural Relativity and the Problem of Globality," in King Anthony D. (ed), Culture, Globalization and the World-System: Contemporary Conditions for the Representation of Identity (Minneapolis: University of Minnesota Press, 1997), pp. 79-80.

    Rosеnau James N, "The Challenges and Tensions of a Globalized World," American Studies International, Vol. XXXVIII, №. 2, June 2000, pp. 9-10.

    Rosеnau James N., "States, Sovereignity, and Diplomacy in the Information Age," A paper prepared for presentation at the Panel on "Virtual Diplomacy: A Revolution in Diplomatic Affair - Theory". Annual Meeting of the International Studies Association (Washington, D.C.: February 18, 1998).

    Rosеnau James N, Along the Domestic-Foreign Frontier: Exploring Governance in a Turbulent World. (Cambridge University Press, 1997).

    Rosеnau James N, "Disorder and Order in a Turbulent World: The Emergence of Globalized Space," in C.W.Kegley and E.R. Wittkopf, (eds), The Global Agenda (New York: McGraw Hill, 5th ed., 1998), pp.145-169.

    Rosеnau James N., "Many Dawn Things simultaneously: Complexity Theory and World Affairs," in. Alberts David S. and Czerwinski Thomas J. (eds), Complexity, Global Politics, and National Security, (National Defense University Press, Washington, D.C., June 1997), pp. 73-100.  
    Rosеnau James N., "New Dimensions of Security: The Interaction of Globalizing and Localising Dynamics," Security Dialogue, Vol. 25 (September 1994), pp. 255-82.

    Rosеnau James N., "'Fragrmegrative' Challenges to National Security," in Heyns Terry (ed) Understanding U.S. Strategy: A Rеader (Washington, D.C.: National Defence University, 1983) pp. 65-82

    Rosеnau James N., The Study of Political Adaptation (London: Frances Pinter Publishers, Ltd., 1981).

    Schmitt John F., "Command and (Out of) Control: The Military Implications of Complexity Theory," in. Alberts David S. and Czerwinski Thomas J. (eds), Complexity, Global Politics, and National Security, (National Defense University Press, Washington, D.C., June 1997)

    Saperstein Alvin M., "Complexity, Chaos, and National Security Policy: Metaphors or Tools?" in. Alberts David S. and Czerwinski Thomas J. (eds), Complexity, Global Politics, and National Security, (National Defense University Press, Washington, D.C., June 1997).

    Saperstein Alvin M. "Chaos as a Tool for Exploring Questions of International Security," Conflict Management and Peace Science, 13:2, 1994, pp.149-77.

    Stewart I., Does God Play Dice? The Mathematics of Chaos, (Penquin Books, London, 1989).

    Toffler Alvin and Heidi Toffler, The Third Wave (New York: Bantam Books, 1981)

    Toffler Alvin and Heidi Toffler, War and Anti-war: Survival at the Dawn of the 21st Century (Boston: Little, Brown, 1993)

    Toffler Alvin and Heidi Toffler,  Creating a New Civilization: The Politics of the Third Wave. (Atlanta, Turner Publishing, 1994)

    Triandis Harry C., Individualism and Collectivism (Boulder: Westview Press, 1995)

    Waldrop M. Mitchell, Complexity: The Emerging Science at the Edge of Order and Chaos (New York: Simon & Schuster, 1992).

    Westfal Richard S., Newton, never at rest. A biography of Isaac Newton, (Cambridge University Press, 1980).

    Wolfram, Steven, Cellular Automata and Complexity (Reading, MA: Addison-Wesley, 1994).

    Zeeman E. C., Catastrophe Theory: Selected Papers, 1972-1977 (Reading, Mass: Addison-Wesley Publishing Company, 1977).

    Zeeman E. C., "Catastrophe Theory," Scientific American, vol. 234, no. 4 (April 1976), 65-83. 

    Генон Рене, Царство количества и знамения времени. М.: Беловодье, 1994.

    Генон Рене, Кризис современного мира. - M. АРКТОГЕЯ, 1993.

    Генон Рене, "Царь мира" - Вопросы философии, 1993, № 3. С. 97 - 134.

    Моль Абраам, Социодинамика культуры/ Пер с фр. - M.: Прогресс, 1973.

    Ницше Фридрих, Собрание сочинений /пер. с нем. – М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001. Т.1-4..

    Пригожин И., "Философия нестабильности," Вопросы философии, № 6, 1991, cтр. 46-57.

    Тойнби А. Дж., Постижение истории/Пер. с англ.. - М., Прогресс, 1991.

    Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. Т. 1. Гештальт и действительность/Пер. с нем. и примеч. К.А.Свасьян. - М.: Мысль, 1993.